Читать книгу - "Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа"

– Здесь и у входа я бы поставила вазы с каллами, а вот здесь, на полу, разместила бы большие букеты белых маргариток. И по краям алтаря – белые розы…

Франческа и Джин кивают. Лаура уточняет:

– На длинных стеблях.

Обе улыбаются одновременно:

– Да-да, разумеется.

Мы с Габриэле слушаем, но гораздо спокойнее, он даже изрекает свою максиму:

– Ничего не поделаешь, женщины без ума от свадеб, а мужчины к ним почти равнодушны.

Я довольно весело киваю, хотя на секунду меня посещает странная мысль. Что значит: «Мужчины к ним почти равнодушны»? «Почти» – это как? Однако я нахожу благоразумным не углубляться в этот вопрос. Потом, с распростертыми объятиями и приветливо улыбаясь, подходит Манлио Петторини: волосы у него уже поредели, но он худощавый и сильный.

– Габриэле! Как же я рад тебя видеть!

Они искренне, крепко обнимаются. Те, кто смотрит на них со стороны, поневоле думает о том, что вместе они, наверное, пережили многие очень важные события. Габриэле показывает ему на Джин:

– Вот, это моя дочь Джиневра. Ты ее помнишь, да?

Манлио Петторини хлопает ладонью своей руки по ладони Габриэле.

– Да как же мне ее не помнить? Боже мой, как же она выросла!

– Моя жена Франческа…

– Да, конечно. Как дела?

– Спасибо, Манлио, хорошо, а у тебя?

– Грех жаловаться.

– А вот он – Стефано Манчини, жених.

Услышав, как меня представляют, я чувствую себя нелепо, но все-таки улыбаюсь и протягиваю Манлио руку. Он сразу же ее берет и крепко пожимает.

– Ого, да ты не представляешь, как тебе повезло… Знаешь, сколько людей тебе завидует? Когда эта девчушка приезжала к нам в Рошиоло, в деревню, нужно было видеть очередь, выстроившуюся перед ее домом. Она не могла выйти!

– Да, я знаю. Это правда, мне повезло.

Манлио Петторини смотрит на меня с довольным видом.

– Ну и отлично! А теперь давайте! Быстро все за стол, а то мне ужасно хочется узнать, что вы об этом думаете.

Джин берет меня под руку.

– О, счастливчик, которому так повезло, будь рыцарем, проводи меня к столу.

– Конечно, прекрасная селяночка из очереди перед домом…

– Дурак. – И она слегка толкает меня локтем в бок.

– Ой-ой-ой, – покорно говорю ей я.

– Учти, что я такая селяночка, которая может и врезать.

– Да знаю я, знаю, испытал на своей шкуре!

Все мы располагаемся вокруг большого стола на свежем воздухе, под гигантским фиговым деревом с широкими листьями. Солнце отражается в озере, и из этого уголка села вид восхитительный. Петторини подробно объясняет нам все, что собирается делать.

– Так вот, кухню я расположу там, сзади. – И он показывает туда, где заканчивается луг, то есть в противоположную сторону от церкви. – Зато столы мы поставим здесь, вокруг, под деревьями, чтобы нам было не так сыро. А наверху мы натянем тенты, все по той же самой причине, и укрепим светильники. Они будут соединены, и каждый стол будет освещен – но не слишком.

Габриэле смотрит на него удовлетворенно.

– Манлио хорошо знает, как делать свою работу.

– Да ты шутишь, а? Я люблю мою работу. И наконец-то могу делать так, как хочу. А не так, как тогда, когда я устраивал ужины в Сенате, во дворце Мадама. Вы знаете, что там швейцары решали, что полагается подавать на стол в самые торжественные дни? Вы и понятия не имеете, как они к нам придирались при выборе вина!

– И мы тоже будем придираться! – Габриэле стучит кулаком по столу, тоже прикидываясь требовательным.

– Ну конечно! – И они оба смеются.

Потом Петторини зовет официантов:

– А ну, давайте, несите первое. Так вот: я приготовил их три, чтобы то, которое вам не понравится, мы отбраковали, хорошо?

– Манлио, но нам нравится все, что ты делаешь…

– Ну хорошо, тогда отбракуем то, что вам понравится чуть меньше! У меня уже было представление, как бы я это сделал, но я не могу решать все один. С другой стороны, это же вы платите.

– Ну конечно! Но если решишь ты, и еще будет скидка, то тогда мы доверяем!

И они снова смеются. Тем временем начинают приносить тарелки с первым.

– Так вот: это спагетти «на гитаре» с трюфелями и грибами. А вот это равиоли с начинкой из овощей и рикотта на сливочном масле с шалфеем. А это – паккери из гречневой муки с вишнями, оливками и растительным маслом, настоянным на перце.

– Мне они все кажутся восхитительными, – говорит Франческа.

– Да, – кивает, улыбаясь, Джин. – Аромат исключительный.

После этого одно за другим начинают приносить вкуснейшие блюда, заботливо и очень внимательно их подают молоденькие официанты.

– Все они – выпускники школы гостиничного дела, – замечает Петторини.

Потом подают на пробу разные вина и щербеты, чтобы усилить вкусовые ощущения, потом – вторые блюда и всевозможные закуски.

– Тебе лучше есть немного, – советует мне Джин. – Придется попробовать еще кучу всего…

– Но эта телятина под соусом из тунца просто обалденная.

Произнося эти слова, я понимаю, почему мне она так нравится. Ее всегда готовила моя мать. Мамина телятина тоже была исключительной: мясо было невероятно хорошим, без единой жилки, всегда искусно нарезанным – как правило, тонко-тонко, – что делало его еще нежнее, под соусом, приготовленным из свежайших яиц и уксуса с щепоткой сахара: по крайней мере так мне казалось. Я понимал это из разговоров, которые вели на кухне женщины, обмениваясь секретами рецептов… Мы продолжаем есть, пока солнце окончательно заходит за озером, и вокруг нас зажигается несколько светильников.

– Ну вот, будет примерно так. С белыми лампами около всех деревьев и, наоборот, с желто-оранжевыми – там, подальше… Чтобы еще больше создать атмосферу.

Мне кажется очаровательным все, а этот последний совиньон, который нам дали попробовать, оказался холодным и безупречным, с нежнейшим фруктовым послевкусием. Потом подают землянику и малину с очень легкими домашними сливками и поливают их несколькими ложками горячего расплавленного шоколада. А потом приносят два торта-мороженого: один – с сабайоном, другой – с орехами. И, наконец, отличный кофе.

– Вот, а потом, подальше, я бы поставил стол со спиртными и крепкими спиртными напитками, которые в такой чести на каждой свадьбе… Ох, непонятно, почему оно так, но вы, молодые, счастливее нас и потому должны и пить больше!

Габриэле весело кивает:

– Мы, по крайней мере, топили в вине наши горести, а не наше счастье!