Читать книгу - "Не любовь - Оксана Хващевская"

Однако никто не отозвался, даже головы никто не повернул в ее сторону, будто ее и не было.

Народу становилось все больше. Старики и молодежь со Старых Дорог спешили к хутору, толпились кучками, безмолвно глядя на то, как быстро пламя уничтожает маленький домик с резными ставенками, превращая его в груду тлеющих головешек.

В отчаянии мечась среди людей и не видя лиц, Мира чувствовала, что все напрасно, напрасны и ее безумные надежды. Вадима больше нет. Он остался там, в бушующем огне… Не зря так ужасно выл волк. Видно, к смерти он выл!

Остановившись и согнувшись пополам, Мира пыталась унять разрастающуюся в груди боль. Сознание туманилось.

Подняв глаза, она смотрела на пожар, не мигая, как зачарованная, зная, что без Вадима не проживет ни дня.

Выпрямившись, девушка шагнула вперед, к огню. Кто-то схватил ее за руку. Дернувшись, Мирослава обернулась, будто в тумане, увидела лицо Степика. Из-за слез, беспрестанно катившихся из глаз, но которых Мира не замечала, лицо брата казалось размытым и странным. Оно почему-то то отдалялось от нее, то приближалось. Это лицо олицетворяло собой все ее несчастья.

— Мира! — крикнул Степик и потянул ее куда-то за собой. — Немедленно идем домой! Хватит уже устраивать спектакль! Все и так в курсе, отчего ты здесь носишься, как безумная, без куртки и шапки!

Кто-то набросил ей на плечи куртку. Она не сомневалась, что этот кто-то — друг Степика. Никого из них видеть она не могла и не хотела. Они хладнокровно убили Вадима, а значит, и ее.

— Ты убийца, — прошептала девушка срывающимся голосом, глядя на Степика ненавидящим взглядом. — Вы убийцы! Будьте вы прокляты! Что б вам умереть! Что б вам корчиться в самых ужасных муках и не знать пощады! Ненавижу вас! Ненавижу вас всех! Ненавижу!

Вырвав свою руку из руки Степика, Мира, передернув плечами, сбросила куртку и оттолкнула Гарика, который хотел ее удержать. Увернувшись от Полякова, девушка услышала где-то вдалеке вой сирен. Это спешили пожарные. Но, по большому счету, они уже были не нужны. Спасать и тушить было практически нечего.

В этот момент в пылающем доме обвалилась крыша, подняв в темное небо столб искр.

— Мира, стой! — крикнул Рудинский и шагнул в сторону сестренки, но его отвлекла Ирина. Их взгляды пересеклись.

Девушка почти сразу отвернулась от него, но Степик успел прочесть в ее глазах жалость и презрение…

— Мира! — вдруг закричал рядом Леша.

Рудинский обернулся на его крик и увидел, как Мирослава медленно, как сомнамбула, идет прямо к огню. Услышав окрик Полякова, она сорвалась с места и побежала.

Парни, все трое, несколько секунд недоуменно смотрели ей вслед, не веря увиденному, потом, как по команде, бросились за ней.

Поляков первым нагнал девушку опасно близко от бушующей стены огня, схватил в охапку, закрыл собой.

— Отпусти меня! Отпусти меня сейчас же! Не смей прикасаться ко мне! — кричала Мира, отчаянно вырываясь.

Но Алексей, испуганный и потрясенный тем, что едва не совершила девушка, вцепился в нее мертвой хваткой и не отпускал, как она ни сопротивлялась, какими бы проклятиями и ругательствами ни осыпала его.

Мира протягивала руки к горящему дому и желала только одного — оказаться в нем и умереть, чтобы соединиться с Вадимом. Но вырваться из рук Полякова не получалось. А потом еще Гарик со Степиком подоспели.

Мира перестала сопротивляться, силы оставили ее, и она позволила увести себя с пожарища, только все хотела обернуться, чтобы в последний раз взглянуть на то, что осталось от домика, в котором вчерашней ночью она была так счастлива. С этим домом, с Вадимом, сгорели все ее мечты и надежды, сгорели ее счастье, ее сердце, ее душа…

Отчаяние и боль захлестнули с головой. Боль разрасталась и усиливалась… Мира задыхалась, хватая ртом воздух, чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

Отчего-то заложило уши. И шум, и людские голоса становились тише, дальше, все меркло перед глазами, кружилось и исчезало. Она падала в темную пропасть, не пытаясь ухватиться за что-либо, чтобы спастись. Последнее, что девушка успела почувствовать, прежде чем погрузиться в беспамятство, — облегчение. Ну, вот и все! Наконец-то!