Читать книгу - "Диктофон, фата и два кольца - Елена Ларина"

Ксения сидела за столом и выжидающе смотрела на меня. А я… Я медленно пила кофе, так и не находя сил начать разговор. Наконец, видимо, Ксения устала от ожидания и решила прервать тягостное молчание. Она встала и, точно героиня какой-нибудь мелодраматической пьесы, подошла ко мне, держа в руках кофейник. Картинно наклонилась и добавила еще кофе в чашку. А потом повернулась ко мне и в упор посмотрела. Я постаралась выдавить из себя улыбку, но, видимо, театральных данных у меня маловато, поэтому улыбка получилась жалкой и фальшивой. Ксения положила руку мне на плечо.

— Лера, может быть, ты скажешь, что произошло?

Я еще сосредоточенней принялась рассматривать кофейную гущу на дне своей чашки. А потом подняла глаза на Ксению и в упор посмотрела на нее. Пора спросить о самом главном, напрямую, без всяких вокруг да около.

— У вас был роман с моим отцом?

По лицу Ксении пробежала едва заметная тень, а глаза подернулись легкой, еле различимой дымкой.

— Да… Был.

Она горько улыбнулась. Мне стало неловко, словно я вступила на некую запретную территорию, нарушив не мною установленные границы. Но Ксения тут же продолжила, стараясь не смотреть на меня:

— Впрочем… Мне нужно было сразу… самой… тебе сказать. А не устраивать тайны.

Тайны… Хождения вокруг да около… завуалированные фразы, истинный смысл которых без надлежащей практики понять было невозможно. О! Это мне было хорошо известно. Настолько, что порою хотелось кричать от безысходных попыток вырваться из порочного круга, царившего у нас дома, пока мама была жива. И только много позже, когда я стала уже относительной взрослой и твердо пообещала себе больше ни с кем, ни при каких условиях не играть в игры, не манипулировать людьми и по мере собственных сил не поддаваться манипулированию, мне стало немного полегче. Исчез тот душный, обволакивающий тебя плотной тканью воздух, мешающий жить и дышать.

— Рано или поздно ты все равно бы об этом узнала, — тем временем говорила Ксения. — И так оно и произошло. Если тебе интересно, У нас с твоим отцом был не роман. Я любила его. А он, смею думать, — меня.

И снова мы замолчали, я понимала, что нужно еще многое сказать, но главное было уже произнесено. Все мои догадки подтвердились. Кроме одной: я так и не смогла вспомнить своего разговора с отцом.

— Ксения…

Она похлопала меня по руке и отошла. Немного. Совсем чуть-чуть. И я не очень понимала, какая она сейчас. Реальная и настоящая или играет роль, чтобы легче перенести этот трудный для нас обеих разговор. Ксения опустилась в кресло, стоящее рядом со мной, и повернулась ко мне. Весь ее облик говорил, я открыта… Давай поговорим откровенно. Это придало мне сил. Но я никак не могла сказать всего, что меня волновало. И Ксения бросила мне спасательный круг.

— Девочка моя… От кого ты об этом узнала? — проникновенным, хорошо поставленным голосом произнесла она. Но… я услышала, да нет, скорее почувствовала совсем другое… Вся система Станиславского не могла скрыть ее смятения от того, что нужно вести разговор, возможно, о самом болезненном отрезке ее жизни.

— В поселке… — ответила я. — От местного краеведа… Но не в этом суть. Он просто обмолвился о художнике Стрелкине, влюбленном в актрису… Художник хотел жениться, а его дочь, злобное эгоистичное создание… — я запнулась, подыскивая слова, а потом сказала, как есть, точнее, как в моем представлении было. — В общем, из-за нее все расстроилось.

— И что ты хотела бы узнать? Так ли все было?

— Не только.

— Спрашивай… Я отвечу на любой вопрос. И… скажу правду.

— Почему вы, узнав, кто я, стали меня опекать? Согласитесь, это довольно странная реакция.

— Почему?

— Ну вы же не мать Тереза…

— Ладно, объясню. Вначале мне было интересно тебя узнать ближе… Понять, что ты за человек… Почему ты так поступила. Хотя… Это как раз было понятно.

— Детский эгоизм, — саркастически проговорила я.

— Да… Конечно, он присутствовал. Я внимательно к тебе присматривалась, особенно на интервью… А потом, когда я узнавала тебя все лучше и лучше, я… привязалась к тебе… Ты становилась мне все ближе. И это естественно. Ты ведь дочь человека, которого я действительно любила. А потом…