Читать книгу - "Легенда - Кэтлин Гивенс"

– Вы здесь не единственный шотландец, Джеймс. Конечно, пробовала. Бабушка научила меня пить виски.

– А меня – отец.

– Отец рассказал мне, где его можно использовать, а бабушка научила пить.

– Вы пьете виски? – удивился Джеймс.

– Она пьет. Я – очень редко.

Вытянув длинные ноги, Джеймс спросил:

– Так где его можно использовать?

– Ну, во-первых, его можно пить, это очевидно. Во-вторых, можно использовать для приготовления пищи, в-третьих, промывать раны и мыть руки. Ну а в-четвертых, чистить мебель.

Джеймс от души расхохотался.

– Это зависит, конечно, от качества виски.

– Детка, предупреждаю вас, если вы в Торридоне начнете чистить мебель виски, вы долго не проживете.

– Я это запомню.

Несколько минут они сосредоточенно жевали. Эллин не сводила глаз с огня. Джеймс вновь протянул ей бутылку.

– Если я выпью еще, я могу опьянеть, – предупредила Эллин, сделав сначала один глоток, потом другой, а потом поставила бутылку на пол.

Джеймс сделал щедрый глоток.

– Мне будет нелегко сдержать данное вашему кузену обещание.

– Джеймс, вы пообещали ему, что никому не позволите меня обидеть. Нас здесь только двое, вы и я. Никогда не поверю, что вы это сделаете.

– Я целовал вам руку, Эллин. Дважды.

– Никакого ущерба мне это не нанесло.

– Вас это оставило равнодушной? – спросил Джеймс, вскинув брови.

– Нет, не оставило, но и не обидело.

– Вас это не обидело, – повторил Джеймс.

– Да, – кивнула Эллин.

Он наклонился к ней совсем близко, губы его почти касались ее губ.

– А хотите проверить, оставит ли вас равнодушной кое-что еще?

– Да, – прошептала Эллин, запрокидывая голову.

Обняв ее щеки ладонями, Джеймс притянул ее к себе и коснулся губами ее губ. Губы его оказались мягкими и требовательными. Эллин уперлась руками ему в грудь, чувствуя биение его сердца, а под тонкой рубашкой – тепло его кожи. Потом руки ее скользнули выше, по бугристым мускулам, она обняла его за шею и почувствовала, как он задержал дыхание. Так вот что Маргарет имела в виду, когда говорила, как кружится голова, как замирает, а потом начинает бешено биться сердце, когда ты прижимаешься к мужчине, а он обнимает тебя, касается губами твоих губ! И это только поцелуй... Тело Джеймса страстно отзывалось на ее прикосновение, да и у Эллин соски затвердели, и она еще крепче прижалась к нему.

Губы его коснулись ее губ раз, другой, после чего жадно впились в них, отчего у Эллин закружилась голова. Язык его скользнул в ее рот желанным гостем, и она застонала от наслаждения. Наконец она отстранилась и, прижав руку ко рту, изумленно воззрилась на Джеймса. Он настороженно смотрел на нее.

– Никакого ущерба, – прошептала она, глядя на его губы. Она осторожно коснулась его щеки, потом пальцы ее заскользили по его подбородку, шее и остановились на ключице. – И не оставило меня равнодушной.

– Меня тоже, Эллин, – прошептал Джеймс. Он наклонился и, схватив Эллин под мышки, поставил ее на колени и сам тоже встал на колени рядом с ней. Губы его снова прильнули к ее губам, руки, скользнув по спине, добрались до ягодиц и крепко их сжали.

Эллин обняла Джеймса за шею, с наслаждением принимая его ласки. Она должна сказать ему, чтобы он остановился, но ей было очень трудно произнести эти слова. Впервые в жизни ее ласкал мужчина, и это оказалось настолько необычно, что не хотелось думать о последствиях. Зачем о них думать, если это так приятно? Она хочет его, хочет сильно, страстно, так к чему, терзать себя сомнениями? Сердце Эллин исступленно билось в груди. А быть может, это билось его сердце?

Дыхание Джеймса было прерывистым, его восставшая плоть с силой упиралась Эллин в живот. Рука его была уже у нее на груди. Погладив ее, она скользнула в вырез рубашки, пробралась внутрь, и Эллин ощутила на коже его теплые пальцы.

Она выгнула спину и запрокинула голову, и губы Джеймса, оторвавшись от ее рта, спустились вниз, на шею, пока не добрались до груди. Эллин провела рукой по его плечам, с наслаждением ощущая прикосновение жестких курчавых волосков, и тотчас почувствовала ответную реакцию: Джеймс судорожно вздохнул и глухо застонал.

А в следующую секунду Джеймс задрал ей юбки, и Эллин почувствовала, что ее голая нога трется о его ногу. Рука Джеймса скользнула вверх, и Эллин задохнулась от восторга. Подняв голову, Джеймс улыбнулся ей.

– Эллин, с самой первой минуты, когда я тебя увидел, я почувствовал, что между нами возникла какая-то связь, что нам судьбой предопределено быть вместе. Не могу этого объяснить, не понимаю этого, но так и есть.

– У меня такое же чувство, – прошептала она. – И я тоже не могу этого объяснить.

– Но оно есть.

– Да, есть.

Джеймс улыбнулся.

– Поцелуй меня еще, детка. – И он вновь прильнул к ее губам с такой страстью, что Эллин задохнулась. От него пахло виски, а губы были сладкими, как мед. Голова у нее закружилась, а сердце замерло в груди, и когда Джеймс поднял голову, оторвавшись от нее, она обиженно захныкала и прошептала:

– Джеймс, не останавливайся.

Быстрым движением Джеймс сбросил с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Теперь он стоял перед Эллин на коленях обнаженный. Он был необыкновенно красив. Стройное, мускулистое тело, восставшая плоть, без слов заявлявшая о том, что он готов заняться с Эллин любовью. Ярко-синие глаза потемнели от страсти.

Погладив широкие плечи Джеймса, Эллин заскользила руками по его груди, а потом они спустились ниже, добрались до талии, прошлись по упругим мышцам живота, по бедрам.

Джеймс, не выдержав напряжения, притянул ее к себе, впился в губы долгим поцелуем, после чего, уложив Эллин на плед, склонился над ней.

– Эллин, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею, – какая же ты красивая!

Развязав тесемки корсажа, Джеймс обнажил ее груди и взял их в свои ладони. Улыбнувшись, он наклонился и прильнул к ним губами. Жаркая волна страсти накрыла Эллин с головой. Она закрыла глаза и запустила руки в волосы Джеймса, наслаждаясь его ласками.

Наконец Джеймс поднял голову:

– О, детка, ты еще слаще, чем я предполагал!

– А ты предполагал такое? – улыбнулась Эллин.

– Да, с той минуты, как увидел тебя.

Проведя рукой по его бедру, Эллин прошептала:

– Я тоже.

Джеймс тихонько рассмеялся бархатным смехом.

– А теперь?

– Да, я...