Читать книгу - "Игра или страсть? - Элизабет Торнтон"

Брэнд кивнул.

– Томми Раддл. Он всегда готов услужить друзьям. Кроме того, я думаю, он неравнодушен к Амелии. Она, конечно, глупая женщина, но не злая. Сердце у нее на месте.

– И что это означает?

– Что она виг, разумеется.

Марион рассмеялась, но не могла не думать о словах Амелии.

Все было так, как она и предполагала. Вскоре Брэнда окружили избиратели и сторонники, желающие переговорить с ним наедине. Взмахом руки Марион отпустила его.

Ноги уже болели немилосердно, и единственное, чего ей хотелось, – это отыскать спокойное местечко, где она могла бы снять туфли и размять сдавленные пальцы.

На галерее она столкнулась лицом к лицу с леди Вероникой. Марион не имела ничего против девушки, которая казалась уверенной и надменной. Марион не видела, чтобы леди Вероника с кем-то общалась.

Девушка стояла у балюстрады и отпивала по глотку шампанское. Марион соображала, что бы такое сказать, когда леди Вероника заговорила.

– Я зеленею от зависти, – сказала она. – Где вы достали такие изумительные туфли?

Марион была абсолютно покорена. Приподняв подол, она посмотрела на свои туфли. Они и в самом деле были изумительны.

Она печально улыбнулась:

– Завтра у меня будут мозоли на пальцах.

– Малая цена за совершенство.

– Да, пожалуй. – Как ни странно, пальцы уже так не болели, как несколько минут назад. – Лорд Денисон нашел их для меня. Какой-то магазин на Шип-стрит.

Леди Вероника поманила лакея с подносом, взялау него бокал и протянула Марион:

– За что мы выпьем?

– За нас, – изрекла Марион, – потому что… ну, без нас где бы были наши мужчины?

Этот бойкий ответ возымел на ее собеседницу странное действие. Ее нижняя губа задрожала, глаза впились в глаза Марион.

– Легко вам говорить. Вы не страдаете нервами. Я наблюдала за вами последние полчаса. Вы нравитесь людям. Я же как рыба, выброшенная из воды. Папа говорит, что я совсем не помогаю Эллиоту, что я, в сущности, помеха. Он говорит, что Эллиот проиграет выборы из-за меня. Но чем больше папа отчитывает меня, тем скованнее я становлюсь.

Марион взглянула на свои туфли, недоумевая, как разговор принял такой причудливый оборот, затем посмотрела на бокал леди Вероники.

– Вы думаете, я слишком много выпила? – спросила леди Вероника, догадавшись о мыслях Марион. – Я сваляла дурака?

Марион покачала головой.

– Я думаю, это ваш отец свалял дурака. Разумеется, вы чувствуете себя не в своей тарелке. Я тоже. Это потому, что мы новички в этой игре. Чем больше практикуешься, тем раскованнее себя чувствуешь.

– Я видела вас. Вы выглядели так, словно все это доставляет вам удовольствие.

– Посмотрите на меня, Вероника, – велела Марион. – Вы можете сказать, что у меня адски болят ноги?

У леди Вероники вырвался смешок.

– Нет. Я вас поняла.

– Хорошо. – Марион поставила бокал на столик. – Давайте забудем о моих ногах. Идемте пообщаемся с гостями вашего отца и покажем им свой характер.

– Ой, не знаю. Я не готова.

– Мы будем вместе.

– Вы меня не оставите?

– Не оставлю, – пообещала Марион.

Во время ужина она наконец-то дала отдых своим бедным ногам. Хотя Марион почти не видела Брэнда, она чувствовала себя раскованной и счастливой. Вечер проходил лучше, чем она ожидала. Она сама проявила себя лучше, чем ожидала, и за это надо было благодарить леди Веронику. После своих смелых слов насчет характера ей ничего не оставалось, как быть хорошим примером.

Застенчивость леди Вероники постепенно прошла, и сейчас они с Этти Монтит отправились рука об руку на поиски лорда Денисона, чтобы узнать у него название того магазина, где он купил изумительные туфли для Марион.

– Судя по улыбке, ты довольна собой. – Брэнд поставил перед ней тарелку, наполненную деликатесами. – Или выпила слишком много шампанского.

– Я довольна собой, – отозвалась она, – потому что мои новые туфли стали предметом зависти всех присутствующих дам. И сейчас леди Вероника и старшая дочь Монтитов отправились на поиски Эша, чтобы узнать, где он купил мне туфли.

Она обвела взглядом длинную галерею, которая служила на этом приеме в качестве обеденной комнаты, но не смогла отыскать Эша в этом море лиц.

Брэнд усмехнулся:

– Здесь ты Эша не найдешь. Последний раз, когда я видел его, какая-то весьма напористая леди вела его в глубь оранжереи.

– Но ведь в оранжерее нет света. Зачем они пошли туда?

Он вскинул брови.

– Воспользуйся своим воображением.

До нее дошло. Эш никогда не проявлял ни малейшего интереса к политике и тем не менее принял приглашение на прием лорда Хоува. Разумеется, за этим стоит женщина! Всем известна репутация Эша, и никто его за это не осуждает.

Но ведь это респектабельное мероприятие, здесь нет ни оперных певичек, ни актрис.

Она наклонилась к Брэнду и прошептала:

– А кто эта леди?

– Я не выдаю чужих секретов. – Он лениво улыбнулся. Эта улыбка рассердила ее.

– Если это служанка…

– Не глупи. Эш никогда не воспользуется беззащитностью девушки, кем бы она ни была. Ты что, не слышала? Он был с леди.

– Значит, она замужем? Его глаза лукаво блеснули.

– Мои уста запечатаны.

Марион посмотрела на свою тарелку и выбрала еще одну тартинку.

– Миссис Милфорд вдова, не так ли?

– Что? – В его голосе послышался испуг.

– Миссис Милфорд, ну, та леди, которая наступила мне на ногу на балу у Фанни.

– Я знаю, кто такая миссис Милфорд! – Вздохнув, он взял ее за руку. – Она вдова. Но это не важно. Женщины никогда не играли важной роли в моей жизни. До сих пор.

Его большой палец обводил линии ее ладони, и Марион не знала, то ли от тепла прикосновения, то ли от его слов у нее перехватило дыхание: «До сих пор».

Его глаза удерживали ее взгляд.

– Я покончил с прошлым и начинаю с чистого листа. – Он помолчал, затем продолжил: – Ты можешь сказать то же самое?

Марион хотела сказать «да», но не могла заставить себя солгать.

– Нет, – ответила она, пока смелость не покинула ее. – Не думаю, что смогу когда-либо избавиться от прошлого.

– Дэвид?

– Да. Дэвид Керр.

– Что произошло, Марион? Неужели ты не можешь мне рассказать?

Она выдавила улыбку.

– Мы не по-настоящему помолвлены, Брэнд, поэтому ты не имеешь права задавать мне этот вопрос. И не думай, что я рассчитываю на предложение о браке. Сейчас неподходящее время и место, чтобы говорить об этом.