Читать книгу - "Бывшие. Первая жена - Мария Устинова"

— Почему?

В глазах появляются слезы. Это что, месть за то, что не дала снять лифчик или…

— Твой муж должен пойти на мои условия. Я забрал тебя прямо у него из-под носа. Похитил тебя. Но ведь ты уже догадалась об этом… Ты поэтому меня не хочешь, Вера?

Глава 20

— Кто ты такой?

Он ставит руки на стол по обе стороны от меня и наклоняется. Сблизи глаза выглядят как темное масло: каряя радужка сливается со зрачком.

— Как ты думаешь, кто я?

Если бы я знала…

Роман постарался замести следы: купил новое имя, биографию, может быть, и лицо, кто знает. Не факт, что оно не перекроено пластическим хирургом. Мог изменить голос.

Меня разбивает запоздалая дрожь. Он открыл карты, заявил о требованиях — ему нужно от Яна то же самое. И теперь его ничего не останавливает от того, чтобы просто избить меня и изнасиловать, если так захочется. Или сделать новую серию гадких записей.

— Ты один из них. Убьешь меня, как Злату?

— Откуда ты знаешь, что она мертва? Он тебе успел сказать? Златой занимался не я, Вера. Мое дело — ты. Первая жена Яна Горского.

Роман наклоняется за халатом, выворачивает и встряхивает.

— Мне жаль, Вера. Ты мне понравилась. С первого взгляда, как мы встретились на парковке, помнишь? — он натягивает халат. — Те люди занималась Златой. Они должны были похитить тебя и увезти вместо нее. Я не позволил. Тебе повезло.

— Почему ты помог?

— Решил сам тобой заняться, — костяшками пальцев Роман прикасается к скуле. Окидывает меня взглядом, как свою собственность.

Мне не нравится это ощущение.

Я в его власти, а это развязывает мужчинам руки. Подбородок начинает дрожать.

Потому что он трахнуть меня решил. А не другим позволить это сделать. Но странно что это произошло одновременно: смерть Златы, наше свидание. Как будто левая рука не знает, что делает правая. Они все играют на одном поле, но по-разному. Или это делают разные люди… вот только требования к Яну у них одинаковые.

Я не понимаю правил игры.

И это пугает.

Я знаю только, что Злата их тоже не понимала и оказалась в земле.

— Поспи, если хочешь, — он завязывает пояс халата. — Утром будем на месте.

— Где — на месте?

— Там, где Яну предъявят требования о выкупе.

— И как вы его заставите это сделать? Снова снимите компрометирующее видео?

Этого я боюсь больше всего.

Наверное, даже больше, чем принуждения от Романа. Это он сделает хотя бы один на один…

— Хочешь заставлю их убрать?

— Что? — хмурюсь я.

— Видео уберут и больше не будут выкладывать, — он сдвигает в сторону панель на стене, за которой обнаруживается сейф.

Вводит код и достает телефон.

— Здесь нет связи…

— Это спутниковая связь, дорогая. Она есть везде, — слежу, как он набирает номер. — Интимные съемки Веры Горской больше не распространять. Удалите, что есть.

Он думает я поверю?

Роман возвращается к столу, на котором я съежилась. Он так и не застегнул купальник, и я придерживаю верх. Опускаю взгляд, потому что ощущаю себя слабой… А еще мне стыдно.

— Ты их видел? — шепчу я.

— Их все видели, — он направляется к двери, забрав телефон с собой. — Спокойной ночи.

«Все» прозвучало с необычной интонацией.

Словно он имел в виду не абстрактных людей, а тех, кто работает против Яна. Все посмотрели.

— О, боже, — выдыхаю я.

Рука затекла.

Спрыгиваю со стола и срываю надоевший купальник. Переодеваюсь в свое белье и надеваю халат. В сексуальном платье неудобно, а с яхты я все равно никуда не денусь.

— Сволочь! — бью руками в запертую дверь.

Связи нет.

Завтра меня притащат на обмен и прикопают, как Злату, когда Ян не пойдет на их условия. Невыполнимые, сказал он в прошлый раз. Невыполнимые!

До утра не смыкаю глаз.

Выглядываю в иллюминатор на рассвете, но вокруг только серое море. Роман всю ночь был наверху или спал в другом месте… Хотя кто-то должен был управлять яхтой. Качка усиливается.

Вокруг скрипы, шорохи, кажется, что наверху кто-то ходит. Всю ночь я ждала, что он вернется и заставит сделать хотя бы минет. Возможно, отложил это на потом: когда Ян скажет «нет».

Когда окончательно рассветает, он возвращается.

— Одевайся, если не хочешь ехать в халате.

Встаю с кровати, словно пока я там сижу — я приглашаю разделить компанию. Некоторые мужчины так и думают.

Сам Роман в джинсах и рубашке. Сверху надет легкий жилет — всю ночь он пробыл на палубе. Вокруг прищуренных глаз появились морщинки.

Когда неуверенно беру платье, он поворачивается спиной.

— Быстрее, Вера.

Сбрасываю халат на пол и натягиваю платье. Застегивать неудобно, но я тороплюсь, чтобы не давать повод помочь и прикоснуться. Чем больше между нами дистанция, тем в большей я безопасности. Микрофон и остальное бросаю… Они уже бесполезны.

— Ты уже говорил с Яном? — спрашиваю я, застегнув платье.

— Еще нет, — он подходит. — Ты должна пообещать мне кое-что.

Встревоженно смотрю на него.

Я ему не верю и жду, когда Роман потребует секса.

— Мы высадимся, я отвезу тебя к месту обмена. Ты не должна — ни в коем случае — пытаться сбежать. Если будешь слушаться, все закончится хорошо. Если нет… этим займутся другие люди.

Будь послушной девочкой и ничего не будет.

Тебя просто изнасилуют и отпустят. Снимут в порно и отпустят. Совершат еще какую-то мерзость, потребовав, чтобы ты разрешила ее совершить, и тогда тебя не убьют…

Роман мне нравился, даже когда я знала, что он не на моей стороне. Но сейчас я его ненавижу.

— Ты обещаешь, Вера?

Молчу.

— Послушай, дорогая. Я сам выбрал работать с тобой, но если не справлюсь, тобой займется другой исполнитель. Он не будет таким, как я. Ты обещаешь не сопротивляться?

— Обещаю.

— Это я и хотел услышать. Прости.

Он набрасывает на голову черный мешок. Вскрикиваю, но непроницаемая ткань глушит звук. Я могу дышать, но с трудом, и ничего не вижу. Роман поворачивает меня спиной, и сковывает руки наручниками.

— Не надо! — ору я, но мешок все глушит.

— Сядь! — он усаживает меня, как куклу.

С трудом опираюсь на кровать за спиной — только так при качке ощущаю себя более-менее. Хотя бы ясно, где я в пространстве.

Ощущаю прикосновение к ногам.

— Что делаешь?

Роман берет стопу и ведет по лодыжке. Нога покрывается мурашками до бедра.

— Тебе нужно обуться, — только когда он сказал, понимаю, что он надевает мне туфли.

Каблуки на яхте — зло. Я и