Читать книгу - "Ее единственное желание - Гэлен Фоули"

— Не знаю, как и отблагодарить тебя, — прошептала она, останавливаясь и гладя его по груди. — Сколько раз ты спасал мне жизнь: сначала у погребального костра, а потом — в Джанпуре. И моих братьев ты тоже спас.

— Любой из вас сделал бы то же самое для меня, — заверил он внезапно охрипшим голосом.

Она заглянула ему в глаза:

— Я так раскаиваюсь, Йен, и прошу прощения за случившееся.

— Вздор.

— Вздор? Из-за меня нас всех едва не убили! — взорвалась она, и так долго копившиеся в душе слова теперь рвались с губ. — Почему я тебя не слушала? Ты велел мне не вмешиваться, но я все сделала по-своему и, хуже того, даже не подумала о том, чем это может кончиться. Я такая дура, Йен, такая слепая упертая дура! Иногда я удивляюсь, как это вы меня терпите! Но я сожалею, сожалею от всего сердца! И… Ты сможешь когда-нибудь меня простить?

Йен ответил нежным взглядом.

— Джорджиана, — прошептал он, — выслушай меня.

Она с беспокойством изучала его лицо, боясь услышать приговор. Но зеленые глаза весело блеснули.

— Тебя не за что прощать. Дело в том, что ты спасла положение. Нет. Это правда, — подчеркнул он, когда она попыталась протестовать. — У меня не было иного способа получить сведения о заговоре махарани. Ты послушалась своей интуиции и действовала инстинктивно, а по мне — это настоящее мужество.

— Это ты по доброте душевной.

— Ты спасла жизнь повелителю, — напомнил он. — После твоего отъезда, Джохар согласился сохранять нейтралитет.

— О, это чудесно! Молодец, Йен!

— Да, но если бы ты не разоблачила Судхану, договор не стоил бы и бумаги, на которой написан! Ты, конечно, поспешила, но в противном случае Судхана убила бы своего мужа и стала править княжеством, прикрываясь сыном-марионеткой. И, конечно, помогла бы Баджи Рао. Тогда лорду Гастингсу пришлось бы иметь дело с куда большими силами. И нас ждала бы кровавая и долгая война. Теперь же это будет всего лишь местный конфликт. И если повезет, он скоро закончится. Так что, видишь, дорогая, в конце концов твоя непокорность сберегла тысячи жизней.

Она молча смотрела на него, не зная, что и сказать.

— Понимаю, я читал тебе нотации, когда ты заявилась в Джанпур, — вздохнул он. — Но если хочешь знать, это я должен перед тобой извиниться.

— Что?!

— Да, дорогая, я ничего не смог бы сделать без тебя. Думаю, мы составляем прекрасную команду.

Джорджи задохнулась от изумления.

— Что с тобой? — удивился он.

Она покачала головой:

— Я была уверена, что ты презираешь меня за все неприятности, которые я причинила.

— Разумеется, нет. Но скажу тебе вот что. — Его лицо исказилось свирепой гримасой. — Никогда больше не смей меня пугать подобным образом! Нам повезло, что все так обернулось, но я не потерплю твоего своенравия и вечного стремления подвергать себя риску.

Он не потерпит? Откуда такой тон? Словно он имеет на нее права!

— Боже, когда я увидел тебя бегущей по коридору, в окровавленном платье… не знаю, как с ума не сошел! Надеюсь, она зажила? Рана, я имею в виду.

— Давно. Видишь? Только маленький шрам остался.

Она наклонила голову набок, спеша показать ему шрам.

Он осторожно отвел ее волосы в сторону и коснулся зажившего пореза кончиком пальца в черной перчатке.

Он продолжал гладить ее шею, но соблазн был слишком велик. Не в силах ему противостоять, Йен стал ласкать светлую полоску губами.

— Моя прелестная Джорджиана…

Йен пытался остановить себя, прекрасно сознавая, что он, возможно, единственный человек в Лондоне, которому, как она считает, можно доверять.

Но он ничего не смог поделать. Его жажда к ней стала нестерпимой за месяцы разлуки.

Ее легкое частое дыхание щекотало его губы, но она ждала, ждала этих поцелуев. И он не разочаровал ее.

Джорджи застонала, когда он властно и почти грубо раздвинул ее губы.

Она беспомощно цеплялась за его плечи, боясь упасть, и пламя между ними уже вздымалось едва не до небес, с ревом пожирая последние остатки разума.

Он целовал ее с безумством отчаяния, а она наслаждалась каждым его прикосновением. И когда она с очередным стоном растаяла в его объятиях, он возмечтал лишь об одном: уложить ее прямо на эти доски и сделать своей. Возобновить и подтвердить ту связь, которая существовала между ними. Еще больше укрепить.

«Ради Бога, возьми себя в руки, парень!»

Йен, крайне неохотно, отстранился, Джорджиана тяжело дышала, сотрясаемая дрожью. Она пьяно покачнулась, и он поспешно подхватил ее под руку.

— О, Йен, — выпалила она, с трудом поднимая тяжелые веки. В глазах ее сверкало желание. — Что теперь произойдет между нами?

Безыскусная наивность вопроса тронула его. Йен с нежной полуулыбкой пригладил ее волосы.

— Неужели ты еще не поняла? — прошептал он. — Думаешь, я стоял бы на пристани среди ночи, ожидая постороннего, чужого мне человека?

Она нерешительно улыбнулась в ответ. Йен заметил, что щеки ее раскраснелись.

Он приподнял ее подбородок и непререкаемым тоном объявил:

— Случится одно: ты выйдешь за меня замуж.

Она широко раскрыла глаза, не в силах вымолвить ни слова.

— Есть еще вопросы? — деловито осведомился он.

Похоже, Джорджи не сразу осознала, что он сказал. Немного придя в себя, она потрясенно пробормотала:

— Только один.

Он изогнул бровь.

— Когда? — прошептала она.

Медленная довольная улыбка озарила его лицо.

— Ну и ну! И никаких возражений?

Ее огромные синие, полные доверия и наивного желания глаза в упор смотрели на него. Немного подумав, она покачала головой.

— Хорошая девочка, — кивнул он и нежно ее поцеловал. — А теперь пойдем, милая. Нужно поскорее оказаться в тепле.

* * *

Теперь Джорджи твердо знала, что спит и видит сон.

Экипаж был запряжен четверкой вороных коней.

Йен кивнул кучеру, открыл дверцу и усадил Джорджи. Внутри экипаж напоминал небольшую гостиную. Стены и потолок были обиты светлым дамастом, заглушавшим доносившийся извне шум. Джорджи устроилась на сиденьях, обтянутых лайкой цвета слоновой кожи, и вопросительно уставилась на Йена. Теперь она находилась в его мире, и Йен оказался его частью: богатый маркиз, чувствующий себя как дома в этом роскошном экипаже и столице могущественной Британской империи. Неужели этот великолепный мужчина, средоточие всех добродетелей, действительно станет ее мужем?

А она так измучена долгим путешествием! Платье довольно чистое, но стиранное столько раз, что совсем выцвело.