Читать книгу - "Хаос - Анна Карвен"

разозлила его? Нет. Он утыкается носом в мою шею сбоку. Он такой невероятно теплый. Даже слишком.

— Хм. Возможно. Но в одном ты ошибаешься, Амали. Не знаю, что ты сделала со мной, маленькая лесная ведьма, но ты обладаешь надо мной властью, которую я не могу понять. Если уж на то пошло, то это ты самая могущественная.

Глава 14

Кайм

Я приказываю Энаку поставить свою лодку на якорь вверх по реке в густых зарослях мангровых деревьев. Приближающийся шторм будет чудовищным. Я могу сказать это по тому, как атмосфера стала устрашающе тихой.

Ветер стих. Даже непрекращающееся пение цикад исчезло.

Мы дрейфуем в заросли мангровых деревьев, Энак использует колесо, чтобы умело управлять изящным судном между скульптурными воздушными корневыми образованиями. Движение вверх по реке было удачей. Ветер яростно дует в сторону берега, так что для Энака не составило труда плыть против течения.

Я подаю ему сигнал с носа лодки. Остановить здесь.

Целитель кивает, вводя корабль в небольшой естественный канал, окруженный густой сетью мангровых зарослей.

Здесь корабль будет спрятан и защищен от надвигающегося шторма.

Амали стоит на полпути между Энаком и мной, ее глаза широко раскрыты от восхищения. Она нервничает. Я могу сказать это по тому, как она скрещивает руки на груди, расхаживая взад и вперед. Она натянута, как струна, и дергается от малейшего звука или волнения воды.

Хотя пытается это скрыть, я могу сказать, что она боится. Эта обстановка, должно быть, кажется ей такой странной и чуждой.

Ее беспокойство действует на меня. Она не должна была так себя чувствовать. Я даю молчаливую клятву, что она найдет покой и уединение в этой жизни; место, где ей не придется постоянно оглядываться через плечо или подпрыгивать при малейшем шуме.

Будь терпелива, любовь моя.

Я напрягаюсь, когда жжение на щеке снова разгорается. Мое тело чувствует себя странно. Я уже едва чувствую кончики пальцев на руках и ногах. Повсюду просто обжигающий жар, как будто я опустил руки в котел с кипящим маслом.

Мне нужно что-то с этим сделать. Когда Энак кидает якорь, я пересекаю палубу и оказываюсь рядом с ним. Он бросает на меня странный взгляд, наполовину смертельный, наполовину обеспокоенный.

— Ты не очень хорошо выглядишь, ассасин.

— У тебя есть дубильная трава? — требую я, мой голос дрожит от боли. Я больше не могу скрывать напряжение, и это звучит очень красноречиво.

Энак поднимает брови.

— Ты уверен в этом? Я не хочу, чтобы ты преждевременно умер у меня на руках.

— Она у тебя есть? Да или нет? — огрызаюсь я, теряя терпение. Я могу понять, почему Энак может быть обеспокоен. Дубильная трава — опасное вещество. В больших дозах это может привести к внезапной остановке сердца. Но, как и все Достопочтенные, я развил в себе терпимость. Дубильная трава — любимый наркотик убийц, солдат и воров. Он повышает концентрацию и притупляет боль. И дает телу мгновенный прилив скорости и силы.

Он прогоняет страх.

Энак смотрит на меня долгим, пристальным взглядом. Затем качает головой и вздыхает.

— Подожди здесь. — Он исчезает под палубой, оставляя меня наедине с Амали.

— Кайм… — Взгляд, который она бросает на меня, вызывает желание взять ее на руки и унести подальше от всего этого. На мгновение я представляю, каково это — плыть через океан в далекие неизведанные земли.

Но потом вспоминаю, какой безмятежной она выглядела, когда мы ехали через лес Комори, пятнистый свет играл на ее великолепном лице.

Я помню, как она улыбалась.

Это воспоминание навсегда запечатлелось в моей душе.

Комори — ее дом, и кто я такой, черт возьми, чтобы забирать ее из дома предков и ее народа, особенно когда она была готова умереть, чтобы отомстить за них?

Кто я, мать твою, такой, чтобы это решать?

Я знаю лишь, как украсть жизнь. Она права. Я держался особняком от людей, не желая открываться их слабостям, их глупости, их непредсказуемости.

Я думал, что был таким чертовски умным, делая себя неприкасаемым, отпуская последние остатки своей человечности, играя с пресловутым Орденом.

Но у меня не было иммунитета.

Она втянула меня в это. Заставила меня стать чем-то большим, чем просто призраком, с отвратительно бледным лицом и всем прочим.

Если и есть хоть одна хорошая, стоящая вещь, которую я когда-либо сделаю в этой проклятой жизни, то это будет для нее.

И если мне придется сдаться темной крови внутри меня, я тоже это сделаю, потому что рано или поздно Орден придет за мной, и ОН тоже.

— Иди сюда, — прохрипел я, обнимая ее за плечи. Я притягиваю ее к себе, вдыхая сладкий, земной аромат. Я запускаю пальцы в ее шелковистые волосы и целую ее глубоко и нежно. Ты понятия не имеешь, что ты со мной сделала.

Амали с энтузиазмом отвечает на мой поцелуй, ее руки обхватывают мои, держа их так крепко, как будто она пытается остановить меня от побега.

Затем она отступает назад, ее глаза слегка прищурены, руки на бедрах.

— Что ты делаешь, Кайм? Что такое дубильная трава?

— Одно из самых отвратительных веществ, с которыми вы когда-либо сталкивались, — грохочет сзади Энак. Я напрягаюсь. Как я мог его не заметить? Между ужасной пульсирующей болью в висках и пьянящим ароматом Амали, полагаю, что это могло произойти. — Одной мысли о тебе таком, какой ты есть, достаточно, чтобы не дать никому уснуть ночью, — рычит он, протягивая мне флакон с кроваво-красным зельем. — Мысль о тебе под действием дубильной травы — это серьезная почва для кошмаров.

Я выхватываю пузырек у него из рук, вытаскиваю пробку и выпиваю все до дна. Знакомый сладкий дымок навевает воспоминания о долгих и холодных зимних ночах, когда я безостановочно бежал по дикой местности Мидриана, преодолевая огромное расстояние от все еще теплого тела, которое оставил после себя.

Мгновение ужасная жгучая боль в моем теле становится почти терпимой.

Энак ругается:

— Ты пользовался этим раньше? Самое большее четверть флакона — это…

— Я выработал в себе терпимость. — Прежде чем он или Амали успевают прервать, я беру ее за руку и веду к каюте. — Время подготовиться. Мы собираемся сойти на берег, чтобы кое-что забрать. Оставайся здесь и охраняй лодку, пока мы не вернемся. Если ты попытаешься последовать за нами, ожидай, что твоя голова отделится от шеи.

— Тебе не нужно постоянно напоминать мне, — рычит Энак. — Я останусь и сверну паруса. Нет смысла никуда идти сегодня. Я предполагаю, что вы поняли, что ураган