Читать книгу - "Стервы большого города - Кэндес Бушнелл"

— Позвоните моей помощнице, пусть она перешлет вещи ко мне домой, — резко бросила Нико.

— Эти двое мужчин… — попыталась возразить миссис Веблем.

— Сделайте так, как я прошу.

Миссис Веблем кивнула.

Нико покинула здание. Было одиннадцать двадцать две.

И только дойдя до угла, она осознала, что у нее нет ни сумочки, ни телефона, ни ключей, ни денег. Даже мелочи, чтобы позвонить Сеймуру из телефона-автомата.

Стоя у мусорной урны, Нико пыталась сообразить, что делать. Вернуться в кабинет она не могла — ее, вероятно, уже внесли в тайный список тех, кому не разрешено находиться в здании, — и домой ей не доехать. Можно было бы пойти пешком, но квартира находилась в сорока кварталах на восток, на Йорк-авеню, и Нико сомневалась, что одолеет такое расстояние в своем положении. Срок у нее был три месяца, и она страдала от тошноты по утрам, хотя тошнота подступала в любое время и неожиданно. Нико наклонилась над урной, ее вырвало. И тут ей почему-то вспомнилась Виктория Форд.

На предыдущей неделе они с Сеймуром ходили к Виктории на вечеринку. Ее квартира была недалеко, на другой стороне Шестой авеню, и они с Викторией больше часа просидели в уголке, разговаривая о своих делах. Тогда в Виктории, модельере, идущем на подъем, угадывались уверенность и целеустремленность, которые обычно указывают на грядущий успех. Нико встречала не много женщин, похожих на Викторию, а разговорившись, они, словно две собаки, поняли, что принадлежат к одной породе.

«Как же молоды мы тогда были! — подумала теперь Нико, стягивая колготки. — Не больше тридцати двух или тридцати трех…»

Нико отчетливо помнила, как появилась в то утро у Виктории — улица запружена грузовиками, тротуары заполнены работающими в Швейном квартале людьми с изможденными лицами. Это был жаркий день в середине мая, почти тридцать пять градусов. Жилище Виктории находилось в здании, когда-то принадлежавшем небольшой фабрике; в вестибюле висели в ряд старые черные телефоны; возможно, они уже и не работали. Названия в списке, помещенном рядом с телефонами, принадлежали каким-то малоизвестным компаниям, которые, вероятно, уже много лет назад вышли из бизнеса, но ближе к концу была прикреплена маленькая белая карточка с аккуратно отпечатанным «В.Ф.».

Мгновение Нико колебалась. Возможно, Виктории и дома-то нет, а если и дома, что она подумает о ней? Они только что познакомились на вечеринке, а теперь вдруг Нико явилась к ней в середине дня.

Но Виктория не удивилась, и Нико всегда помнила, как выглядела ее подруга, когда открыла тяжелую серую дверь. Тогда Нико подумала: «Какая же она красавица!» Ее черные волосы были подстрижены по-мальчишечьи коротко — если у тебя такое лицо, как у Виктории, тебе ничего другого и не нужно, — а держалась она с грацией женщины, уверенной, что ее фигура привлекает мужчин. Нико полагала, что Виктория из тех, кому приятна зависть других женщин, но ее великодушие делало зависть немыслимой.

— Я так рада видеть тебя! — воскликнула Виктория.

В свете дня мансарда Виктории казалась веселой и небрежно-богемной; она как бы свидетельствовала о том, что существует и иной образ жизни. Мысль об увольнении начала проникать в сознание Нико, но она не впала в отчаяние, а ощутила странную легкость, словно попала в параллельную вселенную, где все прежде казавшееся ей важным больше не имело значения.

Она пряталась у Виктории до конца дня, дожидаясь часа, когда Сеймур наверняка появится дома. Вернувшись к себе, Нико обнаружила, что Сеймур в панике. Он уже услышал эту новость — она разошлась по всему городу; к ним звонили из газет и колонок светской хроники. Похоже, увольнение из «Крысиного гнезда» привлекло больше интереса и внимания, чем ее уход два года назад. Несколько последующих недель Нико пришлось терпеть ложь и полуправду о причинах ее увольнения, о недостатках ее характера и стиля руководства. Нико была потрясена, узнав, что кое-кто из нанятых ею сотрудников так ненавидел ее, что жаловался прессе на ее «холодность». Еще больше поразило Нико, что газеты вообще заинтересовались этим событием. Ока не представляла, что ее роль в газетно-журнальном бизнесе настолько значительна.

Нико хотелось исчезнуть, но Сеймур настоял на том, чтобы она появлялась на людях. Все должны знать, что Нико по-прежнему на плаву и ее не сломить. Он сказал, что неприятные статьи — только испытание, и поэтому три вечера в неделю Нико наряжалась и выносила свой растущий живот из квартиры — они с Сеймуром посещали коктейли, вернисажи и ужины, составляющие светскую основу издательского дела Нью-Йорка.

Что ж, думала Нико, надевая пижаму, Сеймур прав. Это было испытанием. Одни отвернулись от нее, а другим, например, Виктории или Венди, было все равно, уволили ее из «Крысиного гнезда» или нет. После этих вечеров Нико и Сеймур анализировали, как все прошло, кого они видели, что те сказали и какие у них могут быть планы. Сеймур считал необходимым знать, чего хотят люди, что им нужно и как далеко они зайдут, чтобы это получить. Этот вопрос был связан с моральными качествами…

Поначалу от этих бесед у Нико болела голова. Ей никогда не хотелось проникнуть в мысли других людей, как и им, по ее мнению, — в ее мысли. Нико стремилась к одному: превратить «Блеск» в отличный журнал. Это она сознавала. Нико полагала, что напряженная и добросовестная работа — сама по себе награда, и те, кто имеет хоть каплю разума, поймут это. Но Сеймур снова и снова твердил, что мир — во всяком случае, мир большого бизнеса — строится на других принципах. Миллионы талантливых людей оказываются не у дел только потому, что они не уяснили — важен не талант, а ощущения и выбор позиции. Ты должен уметь войти в ситуацию и сразу же вникнуть в нее.

Как-то вечером они присутствовали на коктейле по случаю выхода новой книги издательства «Монблан», и рядом с Нико сел мужчина лет пятидесяти. Нико поразили его кожа цвета красного дерева (он пользовался средствами для загара) и галстук в серебряную и черную полоску.

— Я хотел сказать, что вы отлично работали в «Блеске». «Крысиное гнездо» совершило большую ошибку, — заметил он.

— Спасибо, — ответила Нико, подумав: кто он? Она как будто должна его знать.

— Над чем вы сейчас работаете? Помимо очевидного. — Мужчина взглянул на ее живот.

— Я рассматриваю несколько интересных предложений, — ответила Нико, как учил ее Сеймур.

— Возможно, как-нибудь вы заинтересуетесь тем, чтобы поговорить и с нами.

— Конечно, — кивнула Нико.

И только когда он отошел, Нико поняла, что это — Майк Харнесс, только что назначенный генеральным директором издательской группы компании «Сплатч Вернер».

— Видишь? — радостно воскликнул Сеймур, когда они возвращались домой на такси. — Вот в чем смысл выходов в свет в Нью-Йорке. Теперь нам остается только ждать.

— Может, он и не позвонит.

— О нет, позвонит, — уверенно возразил Сеймур. — Не удивлюсь, если он наймет тебя вместо Ребекки де Сото в журнал «Фейерверк». Понимаешь, Ребекка не его ставленница. На это место он хочет посадить своего человека, чтобы укрепить положение.