Читать книгу - "Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон"

Эдвард молча ждал, пока за Антонией закроется дверь. Что там ни говори, а его тетушка, несмотря на всю свою напускную суровость, неисправимый романтик.

Линдсей стояла, легонько опираясь рукой на спину древней-предревней китайской фарфоровой собаки. Сказать «цветущая» — значило бы отдать лишь безгранично малую дань той прелестной картине, что являла собой девушка.

— О чем задумалась? — Присев в кресло, откуда только что встала леди Баллард, виконт закинул ногу на ногу. — Пожалуй, глупый вопрос. Без сомнения, ты думаешь о нашем обручении и о том, что скоро станешь моей женой.

И в самом деле интересные мысли, особенно последняя.

— Да, милорд, мне бы хотелось поговорить с вами именно на эту тему. — Огромные голубые глаза сверкнули. От слез или от возмущения? Впрочем, следующие слова девушки показали Эдварду, что от возмущения: — До сих пор я надеялась, что вы сами рано или поздно образумитесь, без моей помощи. Но похоже, пришло время посвятить вас в некие детали, которые сумеют исправить ваше ошибочное суждение обо мне.

— Линдсей, мы же с тобой не фехтуем. И мне казалось, для нас стадия официальных любезностей давным-давно миновала. Пора уже тебе обращаться ко мне попроще.

— На уроках светских манер, — девушка вздернула подбородок, — меня научили, что, напротив, приличествует обращатьсяк вам именно так — формально, — поскольку мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга.

Засмеявшись, виконт вскочил на ноги.

— Недостаточно хорошо знаем друг друга? Сильно сказано. По-моему, любая молодая леди, знающая мужчину так близко, как ты меня, просто возмутилась бы, посмей я обратиться к ней официально, а не по имени.

Линдсей нервно теребила пальцами складку на платье, но упрямо не отводила глаз от его лица.

— Вовсе незачем напоминать мне, что я… Да, я поддалась слабости, а вы… Вы единственный, кто знает о моих порочных наклонностях. Но к делу, сэр. Учитывая, что вам известны обо мне такие компрометирующие вещи, я полностью принимаю ответственность за все произошедшее на себя и освобождаю вас от ложно понятого чувства долга.

Ее грудь бурно вздымалась, и взор Эдварда невольно застыл именно там. Так, значит, Линдсей его освобождает?

— Об этом не может быть и речи, — тихо, но твердо произнес он. Не может быть и речи. И причины были уже не так просты, как казались тем солнечным утром в Корнуолле, когда он впервые увидел этот полураспустившийся бутон.

— Тогда вынуждена напомнить вам о предложении, которое… Ну помните, тогда вечером, я предложила другой выход из создавшегося положения.

Нельзя смеяться. Даже улыбаться — и то нельзя. Бедняжка и не подозревает, что ее полнейшая житейская неискушенность лишь подогревает, а не охлаждает его пыл.

— Как не помнить. Очень мило с твоей стороны. Знаешь, Линдсей, у меня создалось впечатление, что ты просто-напросто боишься меня, вот и хочешь куда-нибудь убежать и спрятаться.

Девушка с трудом сглотнула.

— Я ничего не боюсь, сэр. — В доказательство она грозно сжала крошечные кулачки. — Я всего лишь предложила вам достойный выход из совершенно немыслимой ситуации. Но поскольку, видимо, мое решение вас не устраивает, можно сделать и по-другому. Давайте скажем всем, что мы не подходим друг другу. Я вернусь в Корнуолл, и мы оба забудем, что вообще встречались.

Эдварда на миг охватило сомнение — но лишь на миг. Не может же быть, чтобы он внушал девчонке отвращение! Нет, скорее всего просто он, сам того не желая, с самого начала напугал маленькую глупышку — вот и объяснение всем этим девичьим страхам. Отныне надо обращаться с ней поделикатнее, а это дело не из легких, учитывая, что каждый раз, увидев ее, он мигом забывает о первоначальных причинах, толкнувших его на подобный брак.

— Вам не кажется, что это было бы разумнее всего? — не унималась Линдсей. Виконта растрогали жалобные, даже умоляющие нотки, сквозившие в ее голосе.

— Нет, дорогая. — Он старался говорить как можно ласковее. — Ты просто не понимаешь некоторых вещей. Постараюсь тебе объяснить. Соглашение о нашем браке уже подписано… — Главное — не проболтаться, что все эти формальности по большей части были улажены еще до первой встречи с будущей невестой или даже Роджером Латчеттом. — Твой сводный брат, твой опекун по закону, принял предложенные мной условия. Пути назад нет, это чревато слишком серьезными осложнениями, включая и пятно на моем имени. А пятна на своем имени я никогда не допущу.

— Но… — Девушка шагнула к нему. — Для такого человека, как вы, я буду просто ужасной женой. Вы же сами видели, я вам совсем не подхожу. Милорд, умоляю вас, ведь официального объявления о помолвке еще не было. Неужели… — Она запнулась и нерешительно дотронулась до его груди. — Милорд, так будет лучше… для вас же.

Розовые мягкие губки, полуоткрытые и умоляющие, оказались совсем близко от лица Эдварда. Пусть он и славился своим умением сдерживать чувства и владеть собой, но и он, в конце концов, был всего лишь человек.

Медленно, бережно, чтобы девушка не испугалась и не отпрянула, он поднес руку к ее щеке, провел пальцами по нежной коже к уху, коснулся шелковистых волос. Какие мягкие блестящие локоны. По руке его скользнула золотая прядь.

— Нет, — улыбнулся он, заглядывая в глаза Линдсей. Цвет их неожиданно изменился, в глубокой синеве засияли темно-фиолетовые искры. — Нет, Линдсей, для меня так будет вовсе не лучше, и для тебя, по-моему, тоже.