Читать книгу - "И хочется и колется - Ева Ночь"

– Какой, на хрен, Святославик! – продолжало бить красным в мой обезумевший мозг. Это что, ревность?! Да Отелло по сравнению со мной – жалкий щенок! А я… убью, зарэжу, уничтожу!

– Такой! – ударила Лилька меня кулачком в грудь. Не больно, но обидно. – У тебя что, крышу снесло, Северин?

И снесло! С ума сойти можно от всех этих трагикофарсов!

– Святославик, отчим мой, – рисует она пальцами кавычки.

А, этот…

– И что ему нужно? – пытаюсь придать лицу тонкую интеллектуальность родовитого идальго, но, видимо, у меня это получается не очень хорошо, хоть я и перестаю кипеть. Почти. Нам сейчас в наших военно-полевых условиях только этого козла-альфонса не хватало.

– Откуда я знаю? – шипит Лилька. – Ты мне разведать обстановку не дал!

– Я ему руки-ноги местами поменяю и заставлю скакать по брусчатке, обдирая ладони! А заодно профиль подправлю, римский нос организую!

Что я ему ещё сделаю, мне досказать не дали: дверь снова без стука распахнулась. Джина в коляске на пороге.

– Вы внука забирать собираетесь? – поинтересовалась она светским тоном королевы. – Пора ребёнку дома быть!

Мы с Лилькой как по команде глянули на часы. Пора.

– Да-да-да, – зачастила моя жена. – Я сейчас, быстро!

И забегала по комнате, пытаясь найти свои вещи. Ага, задачка не из лёгких.

– Я с тобой, – стянул я через голову футболку. Бабуля оценивающе окинула взглядом мой торс и живот. Ну, как бы мне есть что показать. А ей есть на что поглазеть.

Бабуля цокнула языком, покачала головой, кинула осуждающий взгляд на Лильку и закрыла дверь с обратной стороны. Меня в пот кинуло. Знает, ведьма. Но Лильку лучше не расстраивать ещё больше.

– Ген, постельный режим, – попыталась она строить меня. Угу. Сейчас. Кто в доме главный? Я, конечно. Не кактус же её колючий.

– Я еду с тобой, – голос я не повышал, но заморозил всё пространство, давая понять, что со мной такие номера не проходят. Я контролирую ситуацию и валяться в постели не намерен.

– Тебя легче убить, чем переубедить, – бросает в сердцах Лиля, а потом застывает. Взгляд её плывёт, останавливаясь на моей груди. О, да. Это куда приятнее, чем орлиный взор бабули Джины!

У Лильки руки судорожно сжаты. В них она комкает какую-то кофточку. Я и сам не понял, как рядом оказался.

– Лиля, – то ли жар из меня выходит, то ли стон. А может, всё вместе.

Я забираю из её ослабевших пальцев ненужную тряпку, швыряю её куда-то. Лилька шумно вздыхает – и всё, кислород заканчивается в обоих баллонах. Чьи губы оказались проворнее – не понять. Поцелуй обжигает. Он рвёт провода и заставляет сгорать предохранители. Это какое-то совместное помешательство. Мы искрим так, что можем обеспечить током наш район и соседний прихватить для верности.

Я прижимаю её к себе. Крепко. Под её ладонями колотится моё обезумевшее сердце. Мои пальцы путаются в её кудряшках. Так правильно. То, что доктор прописал. Именно это вылечит меня раз и навсегда.

Я прикрываю глаза, когда её пальчики проходятся по моим вискам и щекам, касаются подбородка.

– Я скучал по тебе, – признаюсь невольно. Она вздыхает. На миг прижимается щекой к груди.

– Котя, – напоминает она тихонько. Чёрт. Три раза чёрт.

Не сговариваясь, мы толкаемся и судорожно натягиваем на себя вещи. Я честно стараюсь не смотреть, но то плечико её перед глазами мелькнёт, то округлая… о, нет. Лучше отвернуться, иначе я в штаны не влезу.

До садика мы добираемся молча. Но я почему-то сжимаю её руку в своей, а она не сопротивляется. Душа моя поёт гимн, оду «К Радости»: та-тата-татата-тата-та-тата-та-тарам! Бетховен, наверное, в гробу бы перевернулся от моего пения, но это его трудности.

– Мам, пап! – выскакивает навстречу нам ребёнок. – Ой, как здогово, что вы вместе!

Его «г» уже чем-то похоже на «р». С большой натяжкой, но прогресс, как мне кажется, есть! Вот что значит хороший логопед – Котик прав! Какой он у нас молодец, оказывается!

– Пойдём, – подхватываю я его на руки, – там бабушка Джина уже заждалась. Ей не терпится тебе твою комнату показать и новую кровать. Думаю, сюрпризы на этом не закончатся.

– Поставь меня! – возмущается ребёнок. – Я тебе что, маленький, что ли?

– Большой, большой, – успокаиваю и неожиданно целую в рыжую макушку. Не то, чтобы совсем. Но прикасаюсь губами к густым волосам. И сам себе удивляюсь. Прислушиваюсь. Нет, никакого отторжения. Абсолютно.

Мы вваливаемся в квартиру все вместе: шумные, весёлые, говорливые. Костик всю дорогу развлекал нас рассказами о том, что делал, чем на занятиях занимался.

Джина встречает нас в коридоре. В кресле. А позади – качок Джон или Ваня – хрен их поймёшь. И пока они щебечут, воркуют с рыжим Котей, пока разливается по квартире заливистый детский смех, я вдруг понимаю: что-то мне не даёт покоя. Царапает, сидит занозой. А потом вспоминаю: Святославик. Падла редкой породы. Нужно найти и обезвредить. А лучше римский профиль ему нарисовать, сломав нос.

Пока Джина с Костей колесят по квартире, Лилька пытается меня в постель уложить. Хрен угадала.

– Кто там тебя радостной новостью об отчиме осчастливил? – спрашиваю, сверля её взором.

– Юлька. Подруга моя, – нехотя признаётся мадам Северина.

– Звони, – киваю я на телефон. – Будем искоренять рассадник зла.