Читать книгу - "Новый год по новому стилю - Ольга Горышина"

— Спасибо, Дедушка Мороз. Краше этого цветочка нет ничего на целом свете…

Люба аж подпрыгнула к коробочке, и я положила украшения на стол, но попросила не трогать руками.

— Вот и славно, милые мои, вот и славно… А мне пора к другим детишкам. А вам хорошо встретить Новый год. Ты маме помогала готовить?

Люба кивнула.

— Молодец, хозяюшка. Проводишь дедушку до дверей?

Люба дала Гришиному другу руку так же смело, как давала самому Грише. Я прикрыла пакетом с платьем драгоценную коробочку и открыла дверь в коридор, заботливо прикрытую Александром Юрьевичем. Но дальше идти не смогла. В прихожей стоял Кирилл. А я не услышала ни домофона, ни звонка, оглушенная подарком.

— Что ты тут делаешь?

Деда Саши в прямой видимости не было. Но сын за отцом в кухню не пошёл, хотя и разулся. Даже тапки взял. Уходить не собирался.

— Здравствуй, Лизонька. С Наступающим Новым годом! — сказал не издеваясь, а очень серьезно и отступил от двери.

В углу стояла огромная коробка. Я не только оглохла, но и ослепла по всей вероятности: слона я не приметила, а слоном, судя по картинке, был кукольный домик. Я отступила назад, прямо в объятья Деда Мороза: да, мне сейчас мужская поддержка не помешает.

— Кто это, Люба? А? — спросил он прежним стариковским голосом. Он не собирается отступать от взятой роли, но, кажется, не забывает и про другую, более важную: роль друга, а настоящая мужская дружба подразумевает и защиту женщины друга. Я с удовольствием спрячусь сейчас под красный кафтан, чтобы не видеть довольную рожу Каменцева.

Люба растерялась. Я тоже. Кирилл — нет.

— Я Любин папа.

И тут растерянность как рукой сняло, и Люба выкрикнула. Как в лесу «ау», слишком громко для городской квартиры:

— У меня другой папа!

— Люба! — это мы сказали с Кириллом в унисон, но с разными интонациями.

Я боялась за Гришу — он мог не поделиться с другом такими подробностями, но ребёнок не молчал.

— У меня папа Гриша, — и обернулась к Деду Морозу. — Он разрешил мне так себя называть!

И вот обида за неполученное заранее платье прорвалась слезами через другую, намного большую обиду. И Дед Мороз вдруг схватил ее в объятья: как же они с Гришей похожи! Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты…

— Эй, девица-красавица, чего реветь надумала? — ворчал утешитель по-стариковски. — Знаю я про твоего папу Гришу, я все знаю… Зайцы с белками все мне про всех рассказывают. А-ну не реви! А то твой папа Гриша догадается, что ты плакала. Ведь ты не хочешь расстраивать своего папу, не хочешь?

— Лиза, что за херня здесь происходит?! — взорвался Кирилл. — Что еще за Гриша? Этот Вербов?

У меня аж руки вспотели! Про спину я молчала…

— А ты осведомлён. Чего спрашиваешь тогда? И последи за языком при ребёнке!

— Да ты, вижу, не только за языком не следишь при ребенке, но и ещё за чем-то…

— Товарищи родители! — перекрыл всех голос Деда Мороза. — Господа хорошие! Новый год на носу… Вы куда не надо его не суйте. Прищемит. И не только нос. И уже прищемило, похоже…

— Вы, дедушка, сколько на грудь принять уже успели? — не постеснялся Кирилл хамить постороннему человеку. — Вы идите, идите… Кони копытом бьют, заждались. И дочь мою отпустите. Так-то лучше…

Дед Мороз отпустил Любу с большой охотой, потому что хотел взять за руку меня: рукопожатие оказалось довольно чувствительным, но я не поняла его Азбуку Морзе. Тогда он сказал:

— Тепло тебе, красавица? Потерпи с полчасика. Потом мороз ударит, мало не покажется.

Я пожала рукавицу в ответ: нам бы полчаса простоять, нам бы тридцать минут продержаться.

Кирилл сам закрыл за ненастоящим Морозом дверь, но настоящему ее собиралась открыть я сама.

— Ты мои сообщения читала в Вацапе? — обернулся от двери Кирилл, закрыв ее громко, как всегда. Как всегда давно, очень давно. Только движения его оставались до боли знакомыми.

Тридцать первое декабря, половина пятого вечера… Что он делает в моем доме? Нет, в своём…