Читать книгу - "Бриллиантовое кольцо - Джессика Стил"

— Я все выдумала. О делах, — поспешно добавила Сабина, боясь, как бы Йорк не подумал, что она выдумала насчет любви. Она поцеловала его и сказала: — Я с удовольствием проведу с тобой весь день.

Йорк выглядел таким счастливым, каким она его никогда еще не видела.

— И не один день, надеюсь? — спросил он, а сердце Сабины радостно застучало оттого, что он хочет быть с ней не только сегодня. — Но, возвращаясь к той среде… Я ведь так и не смог начать разговор о письме Рода, потому что наши чувства, как ты помнишь, опять вышли из-под контроля. Потом ты попросила меня уйти, и я решил, что, лучше мне так и поступить — не задерживаться.

— О, если бы я только знала!

Йорк нежно поцеловал ее, вспомнив, как и она, резкие слова, которыми они тогда обменялись.

— Если тебя это хоть немного утешит, любимая, то скажу, что с того дня я потихоньку сходил с ума по тебе. Так хотел поехать к тебе, хотя знал, что все бесполезно… Зачем? Но все же я очень часто делал крюк, чтобы оказаться здесь, вблизи от тебя.

— Ты!.. — Сабина была потрясена. — Честно? — Ее губы приоткрылись.

— Глупо, не правда ли?

— Прекрасно, — мягко ответила она, все еще не веря. — А ты не думал о том, чтобы зайти?

— Однажды… Но этот чертов «моргай» стоял позади твоей машины, и я решил, что, если кто-то загородил выезд твоей машине, значит, это твой гость. Мне оставалось либо зайти и вытолкать его в шею, либо самому уехать домой.

— О, Йорк! — воскликнула Сабина. Неужели он так ревновал!

— Чья это была машина, Оливера или Кристофера? — спросил он.

— Оливера. Крис — это тот, с кем я была в ресторане. С ним я сначала хотела встречаться, но… — Как некрасиво с ее стороны, ведь Крис всегда был с ней очень мил. — Он симпатичный, — сказала она.

— Верю тебе на слово.

— О, на тебя он произвел впечатление, — поддразнила она Йорка. И, когда он улыбнулся, шепнула: — Я так люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю, моя родная, — выдохнул Йорк. И, крепче прижав ее к себе, сказал: — Это был ад, настоящий ад, из которого я выбрался только… благодаря любви.

— А когда ты выбрался?.. — спросила Сабина, все еще не в силах поверить, что это не сон. — Когда ты понял… что любишь меня?

— Прошлой ночью! — без колебаний ответил Йорк. Потом поправился: — Или очень рано этим утром. — Сабина застыла, стараясь не пропустить ни единого слова. — Я, как уже тебе говорил, был на деловом ужине. Вернулся — и места себе не находил. Моя квартира показалась мне такой мрачной и тесной, что я не мог в ней дольше оставаться и отправился гулять.

— В такое время, ночью?

— Если не спится, моя дорогая, то уж не спится. — Сабине это было отлично известно. — А сон и не думал приходить… Я отправился гулять — с мыслями о тебе. Когда же я вернулся к дому, то там — я не поверил своим глазам — стояла ты!

— Я тоже не могла уснуть, — честно призналась она, прижимаясь к нему еще теснее.

— Родная, — прошептал Йорк и продолжал рассказ о том, что он думал и чувствовал, когда увидел ее на пороге своего дома — совсем недавно. — Сначала я испугался: подумал, что-то случилось.

Тут Сабина вспомнила, что ей тогда действительно показалось, будто он был обеспокоен.

— Я только хотела опустить письмо в твой ящик, но…

— Но я вернулся домой, и так чудесно было вдруг увидеть тебя, что я был готов сделать что угодно, лишь бы подольше удержать тебя и побыть с тобой рядом.

— Правда?

— Поверь мне, дорогая. Хотя я и терялся в догадках, что могло привести тебя к моему дому в столь поздний час, я знал, что не хочу показывать тебе письмо Рода, не хочу, чтобы закончилось то, что началось благодаря моему брату, — наше с тобой знакомство. Я это знал, но тут же опять начал резко говорить с тобой, и мы снова поссорились.

— И — поцеловались, — мечтательно добавила Сабина.

— И поцеловались, — кивнул Йорк. — Вот так! Внезапно я понял, что до безумия люблю тебя, люблю всем своим существом.

— О Йорк! — счастливо выдохнула Сабина. Она сама пережила это «внезапно».

Йорк нежно поцеловал ее и прижал к себе, прежде чем продолжить:

— Я любил тебя и раньше, но не знал об этом. Все, что я чувствовал тогда, — это желание быть с тобой. Всегда. И никогда тебя не отпускать. Защищать тебя. — Для Сабины его слова звучали сладчайшей музыкой. — Я хотел рассказать тебе, что я чувствую, но нас подчинила себе страсть, и тогда я подумал, что не выдержу, если скажу тебе о своей любви, а ты решишь, что это только уловка, чтобы заполучить тебя.

— О, дорогой мой! — смущенно шепнула она и была вознаграждена взглядом, полным такой любви, что сердце ее бешено заколотилось.

Йорк продолжал:

— У меня в голове все смешалось. Разве мог я предположить, что ты любишь меня? Да, ты отвечала на мои поцелуи и ласки, но это еще не любовь… И я должен был найти в себе силы отвернуться, отступиться от тебя.

— Да? Поэтому? — выдохнула она. — А я думала, оттого, что я была слишком… э-э… пылкой.

Йорк казался несколько удивленным тем, что она могла такое подумать, и щеки Сабины потихоньку начали заливаться краской.

— Любовь моя, — прошептал Йорк. — Ты восхитительна. И знаешь ты или нет, но в том, как ты мне отвечала, было столько невинности… столько стыдливости — хотя тебе и казалось, что ты слишком откровенна, — что я не мог не испытать желания оберегать тебя. Я даже не смог тебя снова поцеловать.

— Правда? — с широко открытыми глазами спросила она.

— Поверь мне, любовь моя, — ласково улыбнулся он. — Тогда я вдруг почувствовал себя даже более уязвимым, чем чувствовала себя ты. Я понимал, что мне необходимо привести свои мысли в порядок прежде, чем снова заключить тебя в объятия. А потом меня пронзила мысль, что сначала надо все честно тебе раскрыть и сказать о письме Рода. И у меня на душе стало мрачнее ночи.

— О, Йорк! — выдохнула Сабина. — Но почему ты не открылся мне сразу?

— Я слишком боялся и не мог трезво мыслить. Мы оба были не в том состоянии, чтобы говорить. У меня в душе царил кромешный ад… за окном погода была не лучше…

— И ты не мог отпустить меня, — улыбнулась она, только теперь понимая, что его возражения против ее немедленного возвращения домой были продиктованы заботой и любовью.

— Не мог, — согласился он, — и ушел, не смея даже пальцем прикоснуться к тебе, но вовсе не так хорошо владея собой, как пытался себе внушить… Честно признаюсь — всю ночь меня мучил вопрос: любишь ли ты меня и возможно ли это вообще? Был еще вопрос, разрывавший мне сердце: неужели ты отвечала мне, просто поддавшись страсти? Я сходил с ума, вспоминая твоих Оливера… Криса… Я встал очень рано, но понятия не имел, что ты ушла, пока в восемь часов, не в силах больше сидеть и ждать, не постучал в твою комнату.