Читать книгу - "И в горе, и в радости - Наталия Ломовская"

— А что там? — удивился Кленов, но пошел за ней послушно, как теленок.

Александра распахнула дверцы монументального буфета. Хитрец какой, он делал вид, что они незнакомы, что он не являлся ей во сне, что он не открыл ей свою страшную тайну! В одном отделении на полках стояли стопки тарелок, какие-то заплесневелые от старости кувшины, пустые баночки из-под йогурта, майонеза и горчицы. В другом — красовались, как и в прошлый раз, два пластиковых тазика, оранжевый и синий, сломанная швабра и какая-то цветная тряпка. Весь этот шурум-бурум Александра выбросила без жалости и стала водить руками по стенке шкафа. Знакомой сыростью потянуло из щелей, и задняя стенка слегка подалась…

Она отъехала в сторону, предоставив взглядам Кленова и Александры дверь. Узкая дверь в стене. Очень узкая и на вид довольно старая.

— Как в сказке про Буратино, — шепнул Кленов.

Александра помнила, что ей не так давно приходила в голову такая же мысль, по сейчас ей некогда было предаваться воспоминаниям. Она толкнула дверь и зажала себе рот руками, чтобы не завопить.

Лестница из ее сна предстала перед ней во всем своем чудовищном великолепии. Только через пару секунд глаз начал ловить отдельные детали — как на картинке «Найди двадцать отличий». Ступени были не земляными, но каменными, хоть и потрескавшимися, и уходили не в глубокий сырой погреб, а вели на первый этаж. Это была обычная черная лестница старого питерского дома. По этой лестнице поднимались когда-то кухарки и посыльные, дворники и пожарные, которые в гости к кухаркам ходили… Пожарные были бравые, в серых формах и медных шлемах, а кухарки — дебелые и румяные…

Теперь лестница была заброшена — уже много-много лет выход на нее загораживал этот антикварный буфет. Но видно, кто-то проторил к ней дорожку…

Торопясь и мешая друг другу, Кленов с Александрой бросились в дверной проем.

Лестница привела их к двери. Дверь была основательная, не так давно сработанная. И засов на двери тоже был основательный. Но сейчас он отодвинут. Александра поняла, что в последний раз этой дверью воспользовалась Кира… И никто не закрыл за ней засова, а сама она этого сделать не могла, потому что осталась снаружи.

За новой дверью оказалась вторая, старая — серая, облупленная, с выбитыми стеклами. И практически неразличимая на фоне серого облупленного фасада.

— Кто-то пришел и убил… — сказала вдруг Александра громко, но невнятно — так говорят люди во сне. — Кора спаслась, потому что знала про эту дверь. Они хотели убить и ее, но она ушла. Они искали что-то… И не нашли. Оно здесь.

Александра сделала несколько шагов вверх по лестнице и принялась лихорадочно ощупывать кирпичную стену. Один кирпич показался ей суше остальных, он не был покрыт водянистым налетом плесени — кто-то не так давно прикасался к нему…

Александра потянула за кирпич, тот легко подался и выпал. Кленов оказался рядом с ней, он сунул руку в образовавшуюся нишу.

— Осторожно! — крикнула Александра. Неизвестно, что такое ей померещилось — быть может, древняя и злая змея, таящаяся в этом отверстии? Но никакой змеи там, разумеется, не было.

Кленов вытянул из небольшого отверстия сверток в газетной бумаге.

— Что это? Ну, что же там?

— Я думаю, наркотики, — просто сказал Кленов. — Наркотики, которые Менделей тут прятал. Я уверен, что это — такая же дрянь, как та, что он толкнул в клубе «Монако». Молодец Менделеев. Никто бы сроду не нашел. А вы, драгоценная Александра Леонидовна, откуда знали о существовании черного хода?

— Он мне приснился, — твердо заявила Александра.

— М-да… Как жаль, что ваши сновидения я не могу подшить к делу. Не представляете, как мне жаль! В любом случае, спасибо вам большое за помощь следствию. Я найду, как это объяснить. Спасибо. Наркотики сегодня же уйдут на экспертизу.

Внезапно он поцеловал ее. Совершенно неожиданно прижался сухими твердыми губами к углу ее рта. И все кончилось.

— Это зачем? — растерялась Александра. Она была совершенно не в настроении целоваться, да еще в таком месте, да в такое время, да с Кленовым… Впрочем, с Кленовым она как раз согласилась бы целоваться охотнее, чем с кем-либо другим. Он ей нравился. У него были сухие и твердые губы, насмешливые глаза и мощная загорелая шея.

— Это так просто. Поцелуй. Знак внимания, — вежливо ответил Кленов.

— Чтоб больше этого не было! — строго заявила Александра, как она порой заявляла своим подчиненным, когда те не потрафляли начальнице.

— Вот как? Я все-таки думаю, что стоит повторить. При более удачных обстоятельствах, — все тем же вежливым тоном ответил ей Евгений Эдуардович. — Я, знаете, давно как-то ни с кем не целовался.

— Я тоже, — вырвалось у Александры. — То есть…

— Да ладно, — вдруг рассмеялся Кленов. — Бросьте пыжиться. Идем отсюда.

Александре показалось, что на лестнице стало немного светлее…