Читать книгу - "Ночные костры - Линда Кук"

Вода остыла. Алиса задрожала и подсела повыше, взявшись за дубовые стойки ванны. Раймон коснулся ее щеки.

— Алиса, ты не должна меня бояться. Я вспомнил Акру и произнес эти глупые слова, которые могут лишить нас всего, что у нас есть. Ты должна помочь мне забыть все эти ужасы, жена. — Он погладил ее тонкую шею и опустил руку вниз — туда, где холодная вода омывала белую грудь. Он чувствовал, как она напряжена и неподвижна.

Он накрыл ее холодные губы своими, и лицо ее вновь порозовело, а грудь затрепетала в его ладони.

— Мы больше не будем говорить про Палестину, — сказал он. — Это неподходящая тема для безгрешных.

Она что-то прошептала в его щеку.

— Что? — переспросил он.

— Я не безгрешна.

Он опять поднял руку и тронул ее губы.

— Ты безгрешна, Алиса. Ты не губила человеческие жизни. Она покачала головой. На пальцы Раймона упали теплые капли. Его жена плакала.

— Черт возьми! — Он смахнул слезы с ее лица. — Ты плачешь по девственной крови, которую пролила до нашей свадьбы? Клянусь, Алиса, я никогда не буду осуждать тебя за это. После того, что я видел и что я тебе рассказал, твой грех — ничто. Его нельзя ставить в один ряд с предательством и убийством. Ты невинна, жена, — в моих глазах. И в глазах Господа.

Алиса обмоталась льняным полотенцем, взяла кубок с бренди и села на скамью рядом с теплым камином. Тем временем ее муж вылил в остывшую ванну чайник горячей воды и снял штаны.

Раймон погрузил свое большое тело в парную воду. Алиса наблюдала за ним, прихлебывая бренди и с радостью чувствуя, как внутри у нее начинает зарождаться желание. Оно прогонит ее мысли о прошлом. И страх перед будущим.

Она чуть было не проболталась. Но он сказал, что сочувствует принцу Иоанну, и это ее остановило. Как он отреагирует, узнав, что она убила человека, преданного Иоанну Плантагенету? И сколько ему понадобится времени, чтобы догадаться об истинной причине ее сегодняшних слез?

Не важно. Эта ночь последняя. Завтра Иванов день.

А что потом? Будут ли они еще когда-нибудь вместе? Разрешит ли он ей вернуться после…

— Выпей еще, Алиса. Выпей свой кубок до дна. Я не хочу видеть в нашей спальне вытянутые лица, женушка.

Она вновь подняла кубок, но пить не стала. Ей нужна трезвая голова. Она и так уже чуть не выдала этому человеку свою самую страшную тайну.

— Ты что, разучилась улыбаться, Алиса? Мы простились с прошлым — почти простились. Через несколько дней я вернусь в Морстон и буду искать шкатулку старой королевы. А потом, независимо от того, найду я ее или нет, в течение двух недель мы отправимся в Виндзор.

— Нет, я…

— Да. Вопрос решен, Алиса. Мы поедем в Виндзор вместе, и ты встретишься с вдовствующей королевой. Твоя мать служила ей верой и правдой, и королева должна отблагодарить тебя за это. — Он взглянул на нее сквозь прикрытые веки. — Ты слишком робкая, жена. Я даю тебе возможность повидаться с сиятельной госпожой твоей матери, а ты недовольно хмуришься. Виндзор тебе понравится, вот увидишь. Все женщины мечтают побывать при дворе королевы Элеаноры.

— А я не хочу.

— Но почему? Твоя мать много лет жила при дворе, а твоя няня с лицом мула одевается так, как будто до сих пор прислуживает старой королеве. Эта женщина… как ее зовут?

— Эмма.

— Я привезу ее из Морстона. Она поедет с нами в Виндзор и расскажет все, что тебе следует знать. Судя по ее виду, она не забыла жизнь при дворе Элеаноры. Она избавит тебя от страхов.

Встав из воды, Раймон подошел к пылающему камину, протянул к огню свои сильные руки и стряхнул с них капли воды.

— Женщины уже начали шить тебе платья из тех тканей, которые ты сочла слишком хорошими для Кернстоу? Когда я вернусь из Морстона, ты должна быть готова к отъезду.

Раймон повернулся к ней лицом — высокий темный силуэт, подсвеченный сзади ярким пламенем и окутанный янтарным ореолом испарявшейся воды. Он пошел к ней, и Алиса невольно стиснула на груди льняное полотенце. Отблески каминного огня играли на его теле — это была уже не курившаяся тень, а крупный мужчина, мускулистый, с нежно-золотой кожей. И мужской плотью, уже восставшей от желания.

Он опустился на колени и взял у нее кубок и скомканное полотенце, которое она сжимала в другой руке, прикрывая свою наготу.

— Розы, — проговорил он, — от тебя пахнет розами.

— Ароматическими травами.

Он опустил полотенце к ее ногам и приподнял ладонями мягкие тяжелые груди.

— Не спорьте со своим мужем, миледи. От вас пахнет розами. — Он приник нежным поцелуем к ее губам. — И на вкус вы тоже как роза. — Его губы двинулись ниже, к пылающей плоти, которую он обнимал ладонями. — Розы, миледи. Они расцветают от моих поцелуев.

Она запустила руки в его волосы и прижала его голову к своим изнывающим грудям.

— Вы сказали… Он помедлил.

— Что, Алиса?

— Вы сказали, что не умеете говорить дамам приятные слова.

Он тихо засмеялся, обдав ее своим жарким дыханием.

— Я вовсе не поэтизирую, жена. Я говорю то, что вижу. То, что чувствуют мои губы.

Он дразнил ее грудь нежными поцелуями, и его мокрые густые волосы, темно-янтарные от воды, двигались из стороны в сторону под ее пальцами. Она не сразу поняла, что хриплое дыхание, звучавшее в ее ушах, — это ее собственное и что она прижимает его голову к своей груди онемевшими от дрожи руками.

Он сомкнул ладони на ее ягодицах, укрытых мятым полотенцем. Она тут же ухватилась за край полотенца, чтобы удержать его на месте.

— Нет, — прошептал он, подняв к ее лицу свои голубые глаза и взглядом требуя того, чего еще не выразил словами. — Позвольте мне сделать это. — Он поднес ее руки к своим губам, быстро поцеловал их и положил себе на плечи. — Там есть еще одна роза, миледи.

Он ласково раздвинул руками ноги Алисы и опустил голову, согревая дыханием ее дрожащую плоть.

— Откройся мне, Алиса, — прошептал он, — распусти для меня свои лепестки.

И она сделала это при первом его горячем прикосновении. В устье между ее дрожащих ног распустился сладкий цветок удовольствия.

Он сжимал ее в своих объятиях до тех пор, пока она не содрогнулась в финальном экстазе, потом положил ее на себя и медленно наполнил своей горячей мужской плотью, а она устало опустила лицо на его грудь.

Он начал двигаться в ней, заставляя испытывать повторное наслаждение. Она раскачивалась на нем, чувствуя новый прилив блаженства и вбирая его все глубже в себя.

— Не торопитесь, миледи. Помедленнее, а то вам будет больно. — Он удержал ее в неподвижности. — У нас впереди еще много ночей. Не будем спешить, Алиса.

Вспотев от напряжения, он ждал, когда ее лоно расслабится вокруг его твердого символа желания. На этот раз он не узнает о ее слезах. Алиса лежала, уткнувшись лицом в его мокрую золотую шевелюру, и плакала от горя, думая о том, что ей предстояло сделать завтра утром.