Читать книгу - "Ее дикие звери - Э. П. Бали"

Мне до сих пор не верится, что я действительно прикоснулся к ее обнаженной коже. Это бархатное мягкое тепло останется на моей ладони до конца моей проклятой Богиней жизни.

С трудом проглотив горькое чувство, я сажусь на диван, когда Дикарь наконец перестает терзать морду змеи и возвращается в свой человеческий облик. Обнаженный и по грудь перепачканный змеиной кровью, он крадется к шкафчику с алкоголем, где Ксандер наливает виски.

Мои братья так сильно отличаются друг от друга и в то же время во многом одинаковы. Они несут на своих плечах бремя насилия, и своим акульим зрением я вижу его в малиновых и багровых тонах, покрывающих их мускулистые тела. Прямо сейчас в них есть и примесь тьмы. И наша регина ответственна за эту тьму.

Пока Клюв и Йети избавляются от тела змеи, Ксандер вручает Дикарю один хрустальный бокал, приносит мне второй и пьет сам с напряженным лицом.

Я опрокидываю бокал одним махом. Кровь и виски — наше любимое сочетание.

Призрак, который преследовал меня на протяжении последних одиннадцати лет, появляется рядом со мной.

Я игнорирую его.

В национальном парке Лемингтон, я впервые почувствовал запах Аурелии, и тогда ее присутствие поразило меня прямо до самых глубин моего существа. Ничего подобного я раньше не испытывал. Амброзийный, пьянящий, землистый, как морские глубины, и светлый, как рассвет. Но аромат ее желания только что был чем-то непостижимым. Не поддающимся количественному определению.

Многие считают, что брачные узы, которые мы разделяем с другими зверями, были созданы звездами на заре творения. Что с тех пор наши души следуют друг за другом группами, тоскуя до тех пор, пока мы не воссоединимся в следующей жизни.

Рыбы живут стаями, киты и дельфины тоже, но акулы обычно предпочитают прожить свою долгую жизнь в одиночестве.

Однако эта возможность была украдена у меня давным-давно отцом, который считал жадность и насилие своими богами.

Океан все еще взывает к моей крови и костям, как и всегда, но есть вещи на суше, которые притягивают меня так же сильно.

И сегодня я видел одну из этих вещей собственными глазами. Или чувствовал запах, когда я так интимно вдыхал аромат ее шеи.

Моя регина желала меня со всей силой своего существа. Я мог видеть это, обонять, ощущать вкус ее первобытного желания в самих частицах воздуха. Душераздирающая потребность поглотить ее, раздвинуть ее ноги и насладиться центром могла бы уничтожить меня, не будь я тем, кто есть.

И все же она не хотела нас. Лгала нам. Мне. Она смотрела мне прямо в глаза и пыталась манипулировать мной. Я все еще вибрирую от ярости и желания, мой член неприятно тверд и натягивает ширинку брюк.

Призрак проносится мимо меня, его длинные серебристые волосы развеваются, глаза темные и запавшие, лицо изможденное. Он напевает себе под нос знакомую мелодию. Похоронное пение.

— Уходи, — мысленно приказываю я.

Духи и привидения бродят по этой земле, наблюдают за ней, и большинство из них сбежали, когда я появился на этой неделе. Но этот — не дух. Это не призрак мертвых. Я мог бы сказать, что он — тень тьмы и безумия, которые преследуют меня и таких существ, как я, кто выходит на сушу. Иногда Ксандер называет меня пришельцем, и в такие моменты мне кажется, что он прав.

Что ж, призрак не подчиняется мне, ничего нового, и продолжает скакать по комнате.

— Убей ее, — бормочет он. — Уничтожь ее. Лгунья. Вдова. Опасна.

Я вздыхаю и блокирую раздражающий шум так же, как делал это на протяжении одиннадцати лет.

Но сегодня он прав.

Аурелия — плохая регина, и опасна для нашей брачной группы. Она бросала вызов всему, что я знал. Ни один зверь не отвергал меня на протяжении многих лет, но моя собственная Регина? Это настолько неправильно, что вызывает зуд изнутри.

Я узнаю безумие, когда вижу его, и все же Аурелия не сумасшедшая. Немного не в себе, но за этим лицом небесной красоты нет психоза. Так зачем же тогда лгать? Любой, кто лжет мне, строго наказывается за это. Так я вел свои дела с самого начало.

Моя Регина принадлежит мне, как мои собственные тело и душа. И если ее нужно убрать, то эта ответственность ложиться на меня. Возможно, мы сможем попробовать еще раз в следующей жизни, когда она не будет такой. И когда я тоже не буду таким.

Дикарь все еще источает гнев, пока Ксандер наливает ему еще один бокал, и я чувствую это в воздухе. Обычно мой брат такой же дикий, как сам Волк-Отец, но теперь, когда мы встретили Аурелию, его мир внезапно изменился. Он борется со своим желанием к ней, и его волк совсем не помогает. Привязанность — это волчья черта, но также и самого Дикаря. Он уже попробовал ее, и его одержимость усложняет нашу задачу.

Йети, Клюв и волки выходят через драконью дверь дальше по коридору. Сейчас темно, и Эрни с Берни всегда патрулируют наш черный ход на случай, если они нам понадобятся.

— Нам нужно заканчивать с этим, — Дикарь поднимает указательный палец с кровным договором от Королевской кобры. — Ситуация выходит из-под контроля.

Только так Дикарь готов признать, что он сам выходит из-под контроля.

— Я согласен, — говорит Ксандер. — У нее был единственный шанс, и это было более чем щедро. Давай закругляться, Коса.

Я хмыкаю в знак согласия.

Король Змей хочет вернуть свою дочь, чтобы казнить по обычаям своего Двора. Я одобряю казни неконтролируемых зверей. Это лучший способ обезопасить общество в целом. Змеи используют яд, чтобы наказывать свой Двор, и для Аурелии это будет медленная, мучительная смерть. Дикарь этого не знает, и я не собираюсь ему рассказывать. А вот Ксандер определенно знает, потому что змеи и драконы до жути похожи, но он никогда в этом не признается.

Первобытная часть меня хочет украсть мою Регину и уберечь от смерти. Но логическая часть меня говорит, что это необходимо. Что ее власть над нами представляет особую опасность.

Хочу убить кого-нибудь. Сломать что-нибудь. Душить Мейса Нага, пока он не сдохнет в моих руках. Но теперь во мне его магия, сделка заключена. Пути назад нет, с того момента, как она отвергла нас.

На нашем пути стоит только одно препятствие, — тот факт, что проникнуть в эту Академию практически невозможно. Лев никогда не позволит забрать ее или кого-либо из студентов, если уж на то пошло. Предполагается, что это безопасное место, нейтральная территория, где у