Читать книгу - "Очарованная призраками - Лора Себастьян"

 Но это было нечестно, и мне стоило перед ним извиниться. В конце концов, я лучше всех знаю: в Ланселоте нет ни капли эгоизма. И пусть он редко говорит о собственных чувствах, ему не все равно. Он любит всем сердцем и готов защищать то, что ему дорого.

 «Но этого недостаточно», – шепчет голосок внутри меня.

 Я пытаюсь убедить себя, что не бегу за Ланселотом именно из-за этого голоска.

 Ланселот рос наполовину человеком, наполовину фейри, разрываясь между двух миров. Он не принадлежал ни одному из них. Кровь его матери сделала его сильнее и быстрее любого из тех, кого я знала. Он видел в темноте так же хорошо, как и при свете дня, и все остальные его чувства тоже были нечеловечески остры. Он слышал прыжки кролика за милю, чуял, какое блюдо подадут на обед, с другой стороны острова. Даже когда он казался невыносимым, я не могла отрицать, что Ланселот – удивительно одаренный.

 Фейри бы со мной не согласились. В Ланселоте они не видели ничего особенного: для них он был медленным, слабым и хрупким. Человеческая кровь казалась им помехой. В конце концов, он выглядел как человек и не умел колдовать. Фейри качали головами и цокали языками, предсказывая ему смертную жизнь.

 И он ненавидел это. Ненавидел, когда ему напоминали о его смертности, о его человечности. Он, не задумываясь, обменял бы все это на жизнь фейри или хотя бы на магический дар. Конечно, Ланселот никогда не говорил об этом вслух, но я знала, что он завидует и Моргане, и Гвиневре, и мне. Ведь в каждой из нас текла кровь фейри, как и в нем, но при рождении мы получили дары. Настоящие магические дары.

 На Авалоне лишь у Артура магии было меньше, чем у Ланселота. Фейри жалели Ланселота, но Артура они презирали. В конце концов, из-за его отца их изгнали на Авалон. Из-за его отца они потеряли в войне семьи и друзей. Артур был символом всего, что у них отняли. Конечно, они его презирали, но он никогда не отвечал им тем же.

 Однако Артура защищала Нимуэ, поэтому фейри могли только бросать на него хмурые взгляды или вовсе не обращать на него – да и на всех нас – внимания. Для нас с Артуром, Гвен и Морганой этого было достаточно. Но Ланселот от нас отличался. Он хотел признания, хотел влиться в мир фейри, даже несмотря на свою врожденную человечность.

 А потом настало время Вызова – соревнований, проводившихся раз в десять лет, которые продолжались целую неделю.

– Фейри живут сотни лет, – объяснял мне Ланселот, когда я спросила, почему это происходит так редко. – Для них десять лет – это ничто.

 Но для Ланселота эти десять лет были всем. Он наблюдал за первыми соревнованиями в девять: стоял возле матери и голодными глазами провожал участников.

– Они были героями, – говорил он, когда до следующего турнира осталось совсем немного и он принялся тренироваться еще усерднее. – Толпа встречала их криками и аплодисментами, они купались в славе.

 Тем же вечером Ланселот указал мне на победителя прошлого Вызова – широкоплечего фейри с длинными белыми волосами, перетянутыми кожаной бечевкой. Вокруг него собрались люди, он был центром внимания. Им восхищались, его почти обожествляли. Ланселот смотрел на него, а я смотрела на Ланселота и видела его зависть. А под слоем зависти – холодную решимость.

 Ланселот собирался выиграть следующий Вызов. Он хотел доказать всем и каждому, что для него есть место среди фейри, что он один из них, что он значим.

 Он тренировался для этого последние десять лет, каждый день, иногда от восхода и до самого заката. Да, фейри обладали врожденными способностями, но они не вкладывались так сильно в тренировки. Ланселот надеялся потягаться с ними в скорости и силе. Он готовился к победе. И в нескольких первых соревнованиях так и случилось: даже если он не занимал первые места, как в стрельбе из лука или сражениях на мечах, он всегда был в тройке лидеров. В беге он немного отстал от остальных, но все равно пришел пятым. К концу Вызова ему оставалось победить в последнем испытании.

 Может, некоторые фейри испугались. Может, они злились на него. Может, им было плевать, и на самом деле они просто хотели избавиться от Артура. Никто уже не узнает наверняка.

 Последним соревнованием было состязание по ходьбе на трассе, проходившей через весь остров, и Ланселот не сомневался, что победит. Он бегал вокруг острова каждое утро, оттачивал свою скорость и ловкость, лазая по скалам и перепрыгивая через ручьи. Он точно отмерил время: чаще всего ему удавалось преодолеть маршрут за час.

 Гонка начиналась перед закатом. Лишь мы с Морганой не принимали участия в Вызове, но видели, когда все побежали, а потом присели и стали дожидаться их возвращения. Ланселот мог победить, но Гвен тоже показывала отличные результаты, хоть его решимостью и не обладала. Казалось, Гвен и будет впереди остальных. Артур же участвовал просто ради веселья. По человеческим стандартам он был хорошим воином и бегуном, а также неплохим лучником. Но среди фейри он не выделялся. В большинстве соревнований он оказывался последним, и вряд ли состязание по ходьбе через весь остров стало бы исключением.

 Но все же, когда гонка началась, Артур улыбнулся нам и помахал, прежде чем побежать.

 Помню, что первые участники стали возвращаться уже после наступления темноты – прошло куда больше одного часа. Сердце мое ухнуло вниз, когда я не увидела Ланселота впереди, и после, когда он не пришел вторым или третьим. Гвиневра прибежала двенадцатой – пятой по всему Вызову. Она покачала головой – Ланселота она не видела.

 В конце концов они с Артуром разделили последнее место, добравшись до финишной прямой уже после того, как все зрители отправились праздновать. Мы с Морганой и Гвиневрой были единственными, кто все еще ждал.

– Я уже почти добежал до финиша, а потом услышал этих фейри – Килорена и Толиаса. – Ланселот выплюнул их имена так, словно мы их знали, но это было вовсе не так. – Килорен – мастер иллюзий. Он хвалился, что зачаровал скалы так, чтобы остальные участники повернули не туда и проиграли.

– Но ведь это нечестно, – нахмурилась я.

 Ланселот пожал плечами.

– В правилах ничего об этом нет. В конце концов, чары работают лишь на людей. – И он скосил