Читать книгу - "Розы на снегу - Вячеслав Новичков"

— А что ты ещё хотел узнать у неё?

— Не знаю. Я думаю, что она сама бы сказала: может быть, предостерегла от каких ошибок, которые я совершу. Судьба свела меня с провидицей, а я упустил свой шанс. Но на прощанье она мне сказала и вовсе загадочную фразу, которую я не понимаю.

— Какую? — заинтересовалась Надя.

— Она со мной, сопливым юнцом, говорила уважительно и обращалась на «вы», а последнюю фразу произнесла особенно доброжелательно.

— Ну давай, не томи, какую фразу?

— Вот дословно её слова: «Вы, молодой человек, будете всю жизнь медленно-медленно идти в гору».

— Да, действительно, фраза загадочная, теперь всю жизнь её будешь разгадывать. И ещё: раз совета не испросил, придётся вам, товарищ Лукин, всю жизнь…

— …жить своим умом, — закончил Иван.

— Как ты догадался?

— Я тоже научился угадывать некоторые твои мысли… Жаль, что не все.

Надя надолго задумалась, потом печально сказала:

— Все угадать невозможно, я сама не все свои мысли, которые вдруг придут, угадываю.

Иван внимательно посмотрел на Надю: шутит ли или что-то не договаривает? Про себя же подумал: «Чтобы её понять, мне, верно, всей жизни не хватит».

Потом Надя продолжила:

— Мы отвлеклись. Видишь, какую женщину встретил, а говорил, что не встречал великодушных женщин.

— Нет, великодушие — это когда ты чем-то жертвуешь ради другого или прощаешь его за причинённую боль. Здесь другое — доброта, бескорыстие, желание помочь…

Глава 63

Какое-то время шли молча. О чём думала в эти минуты Надя, для Ивана, вечером вспоминавшего разговор, осталось неясным, но она вдруг возбуждённо заговорила о замужестве.

— Я не понимаю, почему вопрос замужества всем представляется таким важным: будто все девушки только и думают, как бы поскорее выскочить замуж. Разве стремление к общению и разнообразию друзей есть только стремление найти себе пару? Меня раздражает это давление всеобщего мнения на женщин. Зачем нужно скороспелое замужество?..

Иван слушал и не понимал, зачем она ему это говорит. Она бы ещё продолжала рассуждать, но он перебил её.

— Хорошо, замуж ты не хочешь — здесь каждая вольна выбирать… — эти слова, как свою первую, ещё не обдуманную реакцию на тираду Нади Иван произнёс с досадой, потом, после паузы, нашёл продолжение: — Но я не понимаю причин твоего жара и отпора. Разве тебя твои родители собираются выдать замуж силой?

Надя осеклась, действительно — её слова не вытекали из их с Иваном разговора, но они логически вытекали из её мыслей, навеянных недавним разговором с мамой, о чём она не хотела говорить Ивану. Мама из фраз дочери, её телефонных разговоров и своих наблюдений сделала вывод, что Надя, заводя множество знакомых, удивляется необычным персонажам, играет с ними и, поняв суть и мотивы одних, находит других подопытных. В лаборатории жизни всё время кипели эксперименты. Родители не хотели торопить её с замужеством, а пытались мягко предостеречь от ситуации, когда настанет время уже и выбор делать, а он вдруг станет невелик.

Вокруг Нади было такое множество молодых людей, добивающихся или ожидающих её внимания, что ей казалось, что она сделает свой выбор, притом — лучший выбор, тогда, когда сочтёт нужным. Мама считала по-другому: собирать грибы на грибной поляне после полудня, когда через неё прошло столько желающих, поздно. Опасения мамы были не беспочвенны: старшая дочь тому пример.

Научившись понимать поведение Нади в мелочах и предугадывать в диалогах развитие её мысли, Иван теперь не понимал, как ему казалось, главного — её небрежного и легкомысленного отношения к созданию семьи. Оно, это её отношение, ему представлялось неестественным. Для молодой девушки не может быть это вопросом третьей степени важности — это противоестественно.

Иван не знал о последнем разговоре с мамой и посчитал, что слова Нади навеяны давно прочитанной книгой. Он как будто прозрел и понял — откуда выросли последние слова Нади. Это был, быть может, единственный случай, когда он ошибся. У него в мозгу промелькнуло: «Вот оно что. Так это же образ Таис Афинской — идти по жизни играя, находить достойных людей, дарить им своё обаяние, вдохновлять их и снова искать новых и играть с ними. Вот он — её кумир». Он вдруг понял, почему ему казался фальшивым образ Таис: его измыслил Иван Ефремов. Другое дело — Джейн Эйр: её образ Шарлотта Бронте, женщина, писала с себя, поэтому он жизненный и убедительный.

Возникшую паузу прервал Иван и также сказал слова, которые Наде тогда были непонятны, но которые позже она будет не раз вспоминать. Как всегда, когда Иван хотел сказать что-то важное, он предварительно обдумывал и начинал говорить медленно, как бы на ходу выверяя слова.

— Надя, я хочу сказать тебе следующее: ты делаешь большую ошибку, когда на основе наших прежних и сегодняшних отношений экстраполируешь их в будущее.

— Лукин, я тебя сейчас по голове стукну. Математик, ты можешь по-человечески сказать?

Иван долго смотрел под ноги, думал и, наконец, нашёл слова:

— Если совсем просто, то это будет звучать так: товарищ Лукин появился в твоей жизни вчера, товарищ Лукин есть в твоей жизни сегодня, но это вовсе не значит, что товарищ Лукин будет в ней завтра.

— Куда это ты собираешься убежать? Мы тебя никуда не отпускаем, — безапелляционно заявила Надежда.

Иван криво улыбнулся под ноги и еле заметно покачал головой, потом, обращаясь более к себе, глубокомысленно произнёс: «Да», что означало, что объяснять что-то бесполезно. А Надя уже думала о другом.

Расставшись, Иван продолжал обдумывать слова Нади о замужестве и в конце концов пришёл к тому, что говорила она их не просто так: «Тогда, давно, на моё признание в любви она ответила, что не может мне ответить тем же. Совсем недавно я фактически повторил признание, хотя и не так явно. И вот теперь, вроде бы отвергая замужество, она вовсе не отвергает его, она не допускает его со мной. Именно это она и хотела мне мягко и как бы ненароком сказать! Как я сразу, идиот, этого не понял?»

У Нади таких сложных мыслей не было. Она удивилась бы, узнав, что Иван сможет расшифровать её слова таким образом — она просто не думала о каких-то вариантах трактовки своих слов и о том, как они отзовутся.

Глава 64

В начале декабря, когда листья уже давно опали, а высокий бурьян на обочинах ещё не весь поломан ветром и не накрыт снегом, они брели по дорожке вдоль стадиона.