Читать книгу - "Его единственная любовь - Карен Рэнни"

– В каком смысле? – спросил он.

По звуку его голоса она поняла, что он остановился. Возможно, ждал ее ответа?

– Было очевидно, что я выйду замуж, буду растить детей и заниматься тем, чем обычно занимаются женщины. А Джеймс и Фергус остались сами собой. Они охотились, рыбачили, как всегда, и, когда им этого хотелось, плавали в озере и время от времени вели себя как настоящие придурки. Хоть они и выросли, но остались мальчишками.

– А от тебя ждали, что ты станешь взрослой степенной женщиной? – спросил он.

– В моем образе жизни были некоторые преимущества, – признала она. – Им пришлось отправиться на войну и заплатить за это дорогую цену, а я осталась дома и уцелела.

Окружавшая их темнота странно сближала их, склоняла к интимности. Лейтис не собиралась рассказывать ему всего этого.

– Вот мы почти на месте. Дай мне руку, – сказал он. Она протянула ему руку и почувствовала, как его пальцы в перчатке обвились вокруг ее пальцев. Он потянул ее к себе, и она покорно подалась к нему. Возможно, ее все-таки смущала темнота, или она просто чувствовала, что знает его, что он не чужой.

Еще через несколько шагов они внезапно оказались в маленькой пещере, слабо освещенной последними лучами солнца. На стенах мелькали тени, когда она медленно ступила в середину, плененная и очарованная картинами на стенах пещеры.

– Еще одна тайна? – спросила она.

– Разве ты никогда не слышала истории Иониса?

Она покачала головой.

– Я расскажу ее тебе, как сам услышал, – сказал он. – Однажды, в давние времена, жил-был человек по имени Ионис. Его все почитали за набожность и любовь к Господу. Но тут вмешался дьявол и принялся соблазнять его грехом, пытаясь нарушить его святость.

Он улыбнулся ей, и совсем мальчишеское выражение появилось на той части его лица, что не было скрыто под маской.

– И это была, конечно, женщина, – сказала Лейтис, поняв его с полуслова.

– Но разве бывает иначе? – спросил он.

Она хмуро смотрела на него, а он протянул к ней руку, чтобы поддержать ее.

– Но Бог, – продолжал он, – затосковал без преданности Иониса. Наступил день, когда любимая Иониса заболела и умерла, и он был безутешен.

– Почему все наши легенды и сказания такие мрачные? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Но ангелы пожалели Иониса и умолили Господа простить его. Бог согласился, но с одним условием: Ионис мог соединиться со своей любимой навеки только после своей смерти. А до этого у Иониса могла быть только одна любовь – к Богу. Поэтому он пришел сюда и жил отшельником в созерцании и святых размышлениях.

– И все же Ионис не провел всю свою жизнь в безгрешных размышлениях, – лукаво возразила Лейтис.

Он улыбнулся.

– Но он прославился как святой, и эта пещера стала местом паломничества. Так продолжалось до тех пор, пока здесь не поселились Макреи.

Она смотрела на него загадочно.

– Откуда тебе это известно? Я живу здесь всю жизнь и никогда не слышала этой истории.

– Возможно, та ветвь Макреев, к которой принадлежу я, лучше знает свою историю, – поддразнил он ее.

– И что же это за ветвь? – спросила она.

Он только улыбнулся, потом повернулся к ней спиной и вышел из пещеры. Она последовала за ним на берег, с хмурым изумлением глядя на озеро. Кольцо высоких скал, расположенных строго полукругом, открылось ее взорам. Она подняла глаза на Гилмур, гадая, почему никогда прежде не видела этой бухты, и поняла, что нависающие утесы укрывали ее от взоров. И крепость отсюда невозможно было увидеть. Она переводила взгляд со скал на утесы, потом посмотрела на Ворона.

– Это потайная бухта, – сказал он, внимательно изучая выражение ее лица.

– Вот и еще одна вещь, которой я не знала, – сказала Лейтис с удивлением. – Но ведь ты обещал мне открыть много тайн.

– У меня еще остались в запасе, – сказал он, снова улыбнувшись.

Он шел по тропинке вдоль берега озера, по-видимому, хорошо ему знакомой. В небольшом заливчике на невысоких волнах подпрыгивал ялик. Спутник Лейтис протянул руку, ухватился за трос и подтянул к себе лодку одной рукой, а другой сделал ей знак шагнуть в нее. Она ступила в лодочку и устроилась на задней скамье. Он отвязал трос, прикрепленный к большому валуну, и бросил его на нос. Потом поднял весла и принялся грести, бесшумно погружая их в воду.

– Можешь больше не скрывать от меня лица и сказать, кто ты, – предложила Лейтис. – Если ты снимешь маску и откроешься мне, обещаю, что никому не скажу.

– Ты не сможешь рассказать того, чего не знаешь, – возразил он с яростью.

– Так ты не хочешь мне довериться?

– При чем тут доверие? Это осторожность и попытка защитить тебя.

– А твое имя? Ты и его мне не откроешь?

– Ворон, – ответил он с улыбкой.

Похоже, он не заметил ее раздражения и все его внимание было приковано к треугольным скалам, куда он направлял свой ялик. Эти скалы ограждали бухту от замка. Подняв голову, она наконец, увидела высоко над собой тень Гилмура.

– Куда мы направляемся? – спросила она.

Он не ответил, и она почувствовала, что его молчание дает ей свободу.

– Я снова проявила слишком неуместное любопытство? – не унималась Лейтис.

Он посмотрел на нее, потом отвел глаза.

– Сейчас я спрашивал самого себя о том же, – признался он.

– Ты передумал?

– Следовало бы, но я не передумал. Мы отправляемся в английский форт.

– Зачем?

Это было единственное слово, которое она смогла произнести.

– А где же еще мы сможем найти фургон для перевозки продовольствия?

– Мы собираемся украсть еду у англичан? – удивленно спросила она.

– А ты знаешь более действенный способ им отомстить? – спросил он. – Ведь именно из-за англичан горцы умирают голодной смертью.

– Еще даже не совсем стемнело, – сказала она, еще более изумленная его дерзостью.

– Если мы будем дожидаться темноты, Лейтис, – сказал он с улыбкой, – то лошадей распрягут и нам придется тащить фургон на себе.

Она, будучи не в силах вымолвить хоть слово, только покачала головой.

Он греб легко, огибая последнюю скалу, и только теперь Лейтис заметила, что среди скал есть выход к морю.

– Это действительно тайна, да? – спросила она с удивлением. – Бухта не видна из Гилмура, а проход незаметен, если не знаешь, где его искать.

Он улыбнулся ей, будто был доволен ее открытием, но ничего не сказал.