Читать книгу - "Обжигающее чувство - Кей Торп"

— Какого черта ты не позвонила мне прошлой ночью, вместо того чтобы в одиночку идти выводить Роджерса на чистую воду? — тихо и спокойно спросил он. Так спокойно, что только очень чуткое ухо различило бы тихую ярость, с которой он выговаривал каждое слово. Эвелин прекрасно поняла его состояние, но только равнодушно пожала плечами.

— Я как-то не подумала об этом. Да и вообще — с какой стати?!

— Я бы сам разобрался с ним! А ты избежала бы смертельной опасности.

— Я в тот момент не думала об опасности. Кстати, а как ты оказался в лаборатории?

— Я шел за тобой.

— Ах вот оно что! — Она язвительно улыбнулась. — Хотел застичь меня на месте преступления, угадала? И какой неприятный сюрприз — шпионом оказался кое-кто другой!

— Черт возьми, Эвелин, я никак не ожидал подобной глупости от такой разумницы, как ты. Ты должна была позвонить мне сразу, как только заподозрила Роджерса.

— Ну да, как же! Стоило тратить время, — презрительно фыркнула она. — Я уже успела убедиться в том, как ты мне доверяешь. Да я скорее позвонила бы Брюсу Хопкинсу, чем тебе, а он, да будет тебе известно, до смерти ненавидит меня!

Воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы Томаса, он грубо схватил Эвелин за запястья.

— Если тебе когда-нибудь впредь понадобиться помощь, — проговорил он, еще тщательнее выговаривая каждое слово, — ты позвонишь только мне. Моя женщина не может обращаться к кому-то еще!

Эвелин рванулась, пытаясь освободить руки, но Том лишь крепче стиснул ее запястья.

— Весьма занятно, — огрызнулась она. — Сперва найди ее, эту свою женщину, а потом приказывай ей!

Багровый туман поплыл перед глазами Томаса.

— Не смей отталкивать меня, — донесся до него его собственный хриплый голос. — Ты моя, что бы ты ни говорила. Только моя!

Она снова попыталась освободиться, ее зеленые глаза метали яростные молнии. Если ему кажется, что, причинив ей боль, она успокоится, то он глубоко заблуждается! Эвелин хотела заорать на него, по сдержалась и лишь ядовито заметила:

— Мы с тобой провели пылкий уик-энд в постели — и что с того? Это не дает тебе никаких прав на меня! Я прекрасно знала, что ты не любишь меня, но даже и не предполагала, что сможешь поверить, будто я способна на предательство! Что ж, это был хороший урок и теперь…

— Замолчи! — сдавленно крикнул он.

— Не смей затыкать мне рот! — в бешенстве заорала Эвелин. — В следующий раз, когда я лягу в постель с мужчиной, я сначала…

— Ты никогда не ляжешь в постель ни с кем, кроме меня!

Он тряс ее за плечи — так сильно, что голова Эвелин болталась из стороны в сторону. Мысль о том, что она может лечь в постель с другим мужчиной, была невыносима, она взорвала последние остатки его самообладания и бешенство выплеснулось наружу, как лава — раскаленная и расплавленная. Эвелин принадлежит только ему, и он никогда не отпустит ее от себя!

Томас накрыл губами ее губы, руки его сомкнулись в шелке волос на ее затылке. Он почувствовал вкус крови на губах — своей или ее, он не знал, — но этот солоноватый ржавый привкус пробудил в нем свирепые первобытные инстинкты. Он хотел заклеймить эту женщину клеймом собственника, опалить ее плоть своей плотью, чтобы она никогда не смогла освободиться от него. Прилив желания охватил его. Ему захотелось как можно быстрее ощутить под собой это мягкое нежное тело. Он сдернул с нее брюки, затем трусики…

Эвелин лежала неподвижно, зачарованно следя за его действиями. Она всегда чувствовала железный контроль, которым Томас сковал свою душу, она обижалась на него за это, но вот внезапно плотина прорвалась — и обнаженная сила и ярость его чувств стали почти пугающими. Она видела жестокий блеск его глаз, чувствовала несдерживаемую силу его рук, когда они срывали с нее одежду, — и его неистовство разжигало в ней ответную страсть, готовую вот-вот выплеснуться и соединиться с его бешенством. Она услышала свой безумный крик, а потом ее руки запутались в густых черных волосах Тома, изо всех сил прижимая его к себе.

Том рванул молнию джинсов и сильным толчком вошел в нее — и она снова закричала, а потом забросила ноги на бедра Тома, чуть ли не теряя сознание от безумного наслаждения, которое дарил ей этот необыкновенный мужчина.

Он брал ее, грубо, полный безумного желания бесповоротно слить их плоти в единое целое. Никогда еще Томас не чувствовал себя таким жестоким, таким могущественным и диким, он отбросил весь свой самоконтроль, он брал Эвелин как голодный самец, который больше всего на свете хочет сейчас одного — любить свою самку.

Эвелин еще выше подняла бедра, чтобы полностью отдаться его тяжелым толчкам. И вот наслаждение взорвалось в ней, безумное, яростное. Она вцепилась в волосы Тома, ее тело изогнулось, прижимаясь к телу мужчины. Ритмичные волны оргазма сотрясали ее тело и с криком вырвались на свободу…

Она была удовлетворена, теперь настала очередь Тома. Он содрогался всем телом, чувствуя, что уже полностью опустошен, но ощущение блаженства не кончалось, и, казалось, оно будет длиться вечно — такого состояния он не испытывал никогда в жизни.

О, как нужна ему эта женщина, нужна на всю жизнь! Том любил полеты, любил страстно, и эта страсть заглушала его интерес к женщинам. Но Эвелин явно не из тех женщин, которую легко выбросить из головы, даже садясь за штурвал. Конечно, она никогда не будет удобной женой, но, черт возьми, ведь если бы он хотел от жизни только комфорта и безмятежности, он не выбрал бы профессию летчика-испытателя.

Ни один самолет не давал ему того, что давала Эвелин. Она дарила наслаждение и одновременно бросала вызов, на силу его страсти отвечала такой же силой. Томас по своей природе был воином, но и она была так же яростна, как и он, с тем же преобладанием чувств над разумом — и этим все сказано. Живи они во времена их прадедов, Эвелин сражалась бы рядом с ним, плечом к плечу, сжимая в руке рукоятку меча. Том был покорен силой ее духа.

— Я люблю тебя! — Том и сам не понял, откуда взялись эти слова, но они не удивили его. С неизвестно откуда взявшейся силой он приподнялся на локтях и сурово взглянул на Эвелин, слегка прищурив свои блестящие глаза. — Ты моя женщина! Никогда не забывай об этом.

Глаза Эвелин вспыхнули, расширившиеся зрачки превратились в огромные черные круги.

— Что ты сказал? — переспросила она.

— Я сказал, что люблю тебя. И ты моя, Эвелин Лоусон! Навсегда! До самой смерти и за гробом!

— «В болезни и в здравии», — процитировала она шепотом, и внезапно слезы хлынули из ее глаз.

Том бережно сжал ее щеки в своих ладонях и осторожно слизнул эти слезы кончиком языка. Сердце его наполнилось нестерпимой нежностью. Он впервые видел плачущей эту сильную женщину — и это оказалось выше его сил.

— Почему ты плачешь? — пробормотал он, осыпая поцелуями ее лицо и шею. — Я обидел тебя?