Читать книгу - "Сезон - Джона Лиза Дайер"

– Нам нужно поговорить о вашей вечеринке, – сказала она, и я с радостью позволила ей сменить тему. – У нас осталось меньше двух месяцев, и мы должны определиться с темой. Бэттлам, конечно, не стоило выбирать темой своего вечера «Джинсы и бриллианты». Это мы владельцы ранчо, и эта ковбойская тема подошла бы нам идеально.

– Я знаю, мама, – мягко сказала я, надеясь, что она опять не заведется.

Маме было несказанно обидно, что Лорен выбрала эту тему для своей вечеринки, и она уже несколько раз напоминала нам с Джулией об этом. Мало того что это была бы идеальная тема для нас, так мы еще и могли сэкономить много денег. Например, могли бы организовать все здесь, в Абердине, вместо того чтобы арендовать дорогущее помещение.

– Действительно, они нефтяники. Но я полагаю, что уже ничего нельзя сделать.

Слово «нефтяники» было произнесено с легким пренебрежением, оно подразумевало, что Бэттлы не заработали своих денег, им просто повезло. С помощью этого слова техасцы, не имеющие много денег, обычно выражали презрение к нуворишам, а если уж быть до конца честным, то прикрывали собственную неспособность заработать достаточно. Частенько можно было услышать: «Они купили яхту, не спрашивайте меня почему. Вы же знаете, они нефтяники».

– У тебя есть другие идеи? – Я попыталась отвлечь маму от печальных мыслей.

– Мы могли бы устроить вечеринку в стиле Болливуда. Я думаю, получится весело и по-настоящему празднично, – улыбнулась она.

– Мама, нет. – Я закатила глаза. – Что мы наденем? Сари, а на голову тюрбаны?

Не думаю, что это был конфликт поколений, хотя и не могу сказать, что мама очень понимала происходящее. Ее дебютная вечеринка двадцать пять лет назад была посвящена «Унесенным ветром», где она играла роль Скарлетт О’Хара, а мужчины были раздраженными Реттами Батлерами и даже офицерами Конфедерации.

В общем, мне бы в любом случае было тяжело объяснить своим товарищами по команде, почему бал так важен для меня, и при этом никого не оскорбить темой вечеринки.

– Полночь в Париже? – с надеждой спросила мама.

– Фууууу! Нет.

– А почему нет? Это было бы так романтично!

– Поверь мне, мама, это не будет романтично. Сейчас другие времена.

– Хорошо, тогда как насчет Клеопатры?

– Нас двое, мама, кто станет Клеопатрой? – Я надеялась, что этот ответ остановит дальнейшие разговоры о вечеринке в стиле Древнего Египта.

Я правда хотела пережить дебютный сезон с минимальными потерями для самолюбия, а значит, не могла себе позволить изображать давным-давно отправившуюся в небытие царицу, подводя глаза и нацепив короткое золотистое платье и дурацкую корону со змеей.

– Конечно, очень хорошо, что ты так избирательна, но в ближайшее время тебе уже необходимо будет определиться. Нужно многое спланировать, и дизайнеры с поварами не могут начать работать над воплощением нашей идеи, пока у нас этой самой идеи нет.

– Послушай, мы с Джулией едем к Лорен в пятницу. Мы там все хорошенько обсудим, и я обещаю, что мы придумаем как минимум две классные идеи. И ты выберешь ту, которая тебе больше понравится, хорошо?

– Хорошо, в субботу. Но если вы ничего не придумаете, будет «Полночь в Париже». – После отчаяния мама решила перейти к угрозам. – А теперь иди. Давай покажи тут все своему красавчику.

Хэнк и я спустились с террасы, прошли через боковой двор, а затем по гравийной дорожке направились к сараю. Воздух был свежим, и октябрьское солнце, наполовину прозрачное, как леденец, светило с запада, расцвечивая высокие травы в оттенки мандарина и календулы.

– Это действительно прекрасное место, – восхищенно сказал Хэнк.

– Спасибо.

– Наверное, здорово было расти здесь.

Позади мы услышали стук копыт, к нам подъехали трое запыхавшихся мужчин.

– Привет, Меган! – крикнул Сильвио, тепло улыбаясь.

Бывший профессиональный наездник на быках, ровесник папы, Сильвио был мастером на все руки и моим любимым дядей. Двое других были рабочими почти моего возраста.

– Сильвио! Как дела?

– Неплохо, неплохо. А твои?

– Хорошо, спасибо.

Я посмотрела на Хэнка.

– Это мой друг Хэнк, – сказала я.

Сильвио улыбнулся, и они пожали друг другу руки.

– Сильвио Варгас.

– Хэнк Уотерхаус.

– Приятно познакомиться, Хэнк, – сказал Сильвио, откидывая шляпу на спину.

– Очень приятно, – ответил Хэнк, улыбаясь.

– Мама оставила тебе ужин, – сообщила я Сильвио.

– Хорошо. Мы расседлаем лошадей, а потом я пойду к дому.

– Рада была увидеть тебя!

– Adiо́s! – махнул он рукой. – Давай, дружок, – крикнул он коню, и они умчались.

Хэнк и я переглянулись.

– Похоже, он хороший человек, – сказал Хэнк.

– Он лучший. Сильвио был управляющим ранчо еще до моего рождения.

Сделав круг и пройдя по тенистой аллее, мы снова вернулись к дому.

– Что здесь? – спросил Хэнк, заглядывая во французское окно.

– Это кабинет. – Я открыла двери – на ранчо их никогда не закрывали, даже на ночь, – и мы вошли.

В этой комнате всегда располагался кабинет, и мебель здесь стояла преимущественно старинная. Напротив окна массивный стол. За ним – обычный кожаный офисный стул. По бокам книжные полки, заваленные покрытыми пылью гроссбухами, и два ужасно старых, обитых кожей стула. Здесь было заключено множество сделок еще в те времена, когда рукопожатие что-то да значило. Люди приходили сюда, торговались, договаривались о графике поставок, иногда отчаянно ругались… Теперь бухгалтерские книги были заменены ноутбуками, а партнеры по бизнесу просто звонили со своих мобильных телефонов.

Хэнк провел пальцами по книжным полкам, посмотрел на старые карты на стене, а затем обратил свое внимание на старинные фотографии.

– Галерея жуликов, – сказала я, и он засмеялся:

– Круто!

Это было действительно круто. На стене висело по меньшей мере двести фотографий, и все они рассказывали историю Абердина. Здесь были портреты почти всех моих предков, а также всевозможных рабочих, некогда трудившихся на ранчо. Были тут и свадебные фотографии, и фотографии с охоты, и семейные родео. Множество снимков с участием давно ушедших знаменитостей: Том Лэндри, Нил Армстронг, Китти Уэллс.

– Это самый первый Ангус, – сказала я, указывая на черно-белый снимок. Мой прапрапрадедушка стоял рядом со своим знаменитым сараем и выглядел очень суровым. – А это его жена Джемима, – указала я на другой.

– А это кто? – спросил Хэнк, показывая на очень маленького мальчика, сидящего на очень большой лошади.