Читать книгу - "Ярчайшая мечта - Кэтрин Кингсли"

– Что ты делаешь один в горах? – спросил Андре. – Разве тебе не известно, что здесь опасно?

– Я иду с равнины Дембре, эфенди. Мне нужно попасть в Измир.

Андре в изумлении уставился на мальчишку.

– Ты пешком шел от Дембре?

– Да. А как же иначе? У меня ведь нет ни осла, ни лошади. Но я сначала шел через долины.

– Боже милостивый… – пробормотал Андре, удивляясь, что мальчишке удалось выжить на таком пути.

– Пожалуйста, эфенди, можно мне взять тот хлеб? Очень хочется есть… – сказал Али; его шатнуло от слабости.

Андре вздохнул и, подхватив ребенка на руки, бросил на Джозеф-Жана взгляд, полный смирения.

– И за что мне это? – Снова вздохнув, он понес Али к огню. – Почему такое всегда случается именно со мной? Принеси кувшин с водой, Жо-Жан, и запасное одеяло.

Андре ощупал лоб мальчика, чтобы узнать, есть ли у него жар, и с облегчением обнаружил, что нет; ему совершенно не хотелось контактировать с чумными. Окунув обрывок полотна в воду, он протер им лицо Али, а затем завернул мальчика в одеяло, которое подал Джозеф-Жан.

– Проклятье! Что же нам делать с этим истощенным ребенком? – спросил он у кузена. – Мы ведь не можем бросить его здесь, когда завтра свернем лагерь, верно?

– Конечно, не можем, – откликнулся Джозеф-Жан. – Заберем его с собой, и пусть он побудет при нас, пока мы не доберемся по крайней мере до Минары.

– Мне совершенно не хочется выступать в качестве сиделки при оборванце-турчонке, – с досадой заявил Андре.

– Понятное дело. Но я сомневаюсь, что он долго протянет в таких жутких условиях, если предоставить его самому себе, – заметил Джозеф-Жан.

– А как, по-твоему, мы должны поступить с ним, когда прибудем в Минару?

– Возможно, найдем какую-нибудь семью, которая возьмет его к себе.

Андре с сомнением покачал головой и пробормотал:

– Ладно, что-нибудь придумаем. Он настрадался от голода и холода и сильно истощен. Может, и до Минары не доживет…

Джозеф-Жан кивнул и тихо ответил:

– Знаешь, а ты, оказывается, не такой бессердечный, каким хочешь казаться. Можешь привести его в чувство и покормить?

– Мне что, тряхнуть мальчишку так, чтобы у него мозги выскочили? Кстати, эта похлебка прикончит его окончательно. – Андре провел ладонью по волосам, пытаясь припомнить, какие лекарства имелись в его мешке. – Мне кажется, он сам придет в себя в свое время. А сейчас ему важнее согреться и выспаться.

Андре внимательно посмотрел на тщедушного ребенка, на смуглом лице которого проступила бледность. Мальчишка не казался настолько сильным, чтобы идти пешком – не говоря уж о том, чтобы проделать такой долгий путь.

– Удивительно… – пробормотал он. – Должно быть, что-то очень серьезное заставило его преодолеть долгую дорогу от Дембре и перевалить через горы.

– Может, настойчивое желание?

– Может быть. Хотя… Возможно, его рассказ – сплошная выдумка. Возможно, он охотился за нашей поклажей. В любом случае нам придется быть начеку все это время. – Андре переложил Али поближе к костру. – Сегодня ему лучше полежать у тепла. Я за ним присмотрю, а ты ложись спать.

– Уверен?.. – пробормотал Джозеф-Жан, не скрывая удивления.

– Да, уверен, – в раздражении ответил Андре. – Не беспокойся, я не зажарю его на завтрак. Может, я и бессердечный, но во мне еще осталось некоторое чувство приличия.

– Я и не думал намекать на…

– Спокойной ночи, Жо-Жан.

– Ну… как скажешь. Спокойной ночи.

Час спустя Джозеф-Жан приподнял полог у входа в палатку и выглянул наружу. Андре все так же сидел у костра с пледом на плечах. Сидел, глядя на мальчугана. Отсветы огня плясали на его лице, и сейчас он очень походил на своего отца.

«Позаботься о моем сыне, Джозеф-Жан, – вспомнились ему слова герцога. – Оставайся с ним по крайней мере до той поры, пока он не выздоровеет».

– Я присмотрю за ним, – прошептал Джозеф-Жан, – и буду оставаться с ним, пока он нуждается во мне.

Ох, если бы только Женевьева выкарабкалась тогда из болезни! Если бы только в те несколько последних месяцев ее здоровье улучшилось, а не наоборот… Андре ведь ничего не знал, находясь в своем Оксфорде и совершенствуясь в науках. А если бы он находился в комнате в те последние мгновения, когда герцог, тихо приговаривая, гладил лоб Женевьевы… О, тогда бы ему многое стало понятно.

«Вот и все, бедняжка, – прошептал герцог. – Смотри, Женевьева, ангелы стоят, ожидая тебя. Видишь? Доверься им. Пусть они перенесут тебя в объятия Господа».

При последнем вздохе Женевьева произнесла имя Андре. А он не услышал этого, потому что приехал часом позже.

Джозеф-Жан крепко зажмурился. Последовавшую затем сцену было невыносимо вспоминать. Андре походил тогда на смертельно раненное животное – набрасывался на любого, кто приближался к нему. Но жаркий гнев прорывался только вначале. А потом им овладел смертельный холод…

Джозеф-Жан открыл глаза. Андре по-прежнему не отводил взгляда от мальчишки. Судя по всему, ему так не удастся вылечить самого себя, хотя он и перенял от отца искусство врачевания. Детство он провел рядом с отцом, наблюдая, как тот лечил всех больных – и живших по соседству, и приезжавших издалека. Если кто-нибудь и мог помочь маленькому Али, так это Андре. Но будет удивительно, если он все-таки попытается заняться мальчуганом.

А впрочем… Сегодня у Андре был такой вид, будто древняя история перестала его интересовать. А вдруг турчонок-оборванец окажется тем самым худом, которое не бывает без добра? Что, если Андре вдруг воскреснет для жизни? О, тогда он, Джозеф-Жан, будет безмерно счастлив. И он сделает все возможное – только бы увидеть, как кузен повернется лицом к будущему.

Джозеф-Жан засветил лампу и принялся за письмо тем людям, чьи имена Андре отказывался даже упоминать. А потом, читая молитвы на ночь, он добавил еще одну – за жизнь мальчика. Хватит с них смертей!