Читать книгу - "Тетрис с холостяками - Ирина Мазаева"

Наступила пятница, вторая пятница новой Эллочкиной жизни. В типографию сдали второй номер газеты, где на последней полосе было набрано: «Корреспондент Элла Виноградова». Редактор как уехал с утра в типографию, так, видимо, с концами, и Эллочка неожиданно расслабилась. Две недели непривычного нервного напряжения, новых впечатлений, мужчин, обвинений в бездарности, туфель на умопомрачительных каблуках, попыток добиться уважения, котлов-утилизаторов дали о себе знать. Не то чтобы Эллочка, как в рекламе, сгорела на работе, а, скажем, она слегка подгорела, подсадила свои аккумуляторы да просто устала, чего уж там, выдохлась. Любимый тетрис ее не радовал.

Эллочка насыпала в чашку растворимый кофе, залила его кипятком, скинула ненавистные к концу недели туфли и забралась в старое кресло с ногами. Сидела, размешивала дешевую коричневую бурду в чашке и грустила.

– Привет, ты одна? – С этими словами совершенно неожиданно для Эллочки, так, что она даже чуть не пролила кофе на клавиатуру, в редакцию ввалилась неопределенного возраста девица в джинсах и без косметики. Эллочка, которая не мыслила себе даже за хлебом выскочить без макияжа, обалдела, но, как человек все-таки большей частью не пасующий перед неожиданностями, взяла себя в руки и вежливо ответила:

– Здравствуйте, чему обязана?..

– Не появится твой-то?

– Э-э... – Эллочка напряглась. – Вы про редактора? Нет, скорее всего его уже не будет.

– Ну и отлично. О, в тетрис играешь? А я все больше квесты люблю, стрелялки. Я сяду? – И девица плюхнулась в редакторское кресло. – А я смотрела, как ты снуешь по коридорам, смотрела... Газетку вот, – свесившись с кресла, она взяла со стеллажа предыдущий номер и помахала у Эллочки перед носом, – почитала – свой, думаю, человек, эта Элла Виноградова, дай, думаю, схожу познакомлюсь. Меня, кстати, Мариной зовут, я у Малькова – это тот, который по химаппаратуре главный, ну, у него кабинет на втором этаже рядом с профсоюзом, с твоей начальничкой Драгуновой, – секретарь я у него. Ну, как тебе на новом месте работается?

– Хочешь кофе? – Эллочка понемногу начала чувствовать себя хозяйкой, сообразила, что гостья младше ее, и успокоилась. Маринка кивнула, и Эллочка поставила перед ней чашку. – Да осваиваюсь потихоньку, – Эллочка подвинула гостье сахар, ложечку, какие-то печенюшки; Маринка довольно кивала. – Только вот смотрят на меня все, как на дурочку. Как будто сами сразу родились со всеми своими знаниями! – Эллочка чувствовала себя уже совсем легко.

– Ерунда! – махнула рукой Маринка. – Меня тоже сначала ни в грош не ставили. Суешь им, суешь бумажки на подпись, а они как от мухи отмахиваются. А я знаешь, как боялась в кабинеты входить. Они сидят там – такие важные, серьезные дядьки! Трусишь?

– Трушу!..

– Ерунда. Есть отличный способ спокойно с ними общаться. Даже когда они на тебя орут, что ты отвлекаешь их от важных дел. Готова? – Маринка аж подскочила с кресла. – Все просто: представляй себе их голыми.

– ???

– Ну да, без одежды. Слышала, как мой Малек кричит, что в коридоре слышно? А я как представлю себе его без одежды, голенького, с кривыми ножками, толстым брюшком...

Эллочка возмущенно замахала на нее руками.

– Ну, ладно, – согласилась Маринка, – представляй их для начала в трусах. Они же все носят семейные трусы. В горошек или в полосочку. До колен. Он на тебя кричит, а ты его в трусах представляешь – и не страшно.

Эллочка тут же представила себе Козловцева с его обычным напыщенным видом, но при этом в семейных трусах в цветочек и захихикала.

– Козловцева своего представила? – спросила проницательная Маринка, – молодец, способная ты, однако.

– А сколько тебе лет?

– Мне? Двадцать три. Я универ бросила и приперлась сюда работать. Предки устроили. Второй год уже тут коридоры протираю. Теперь уже никого и ничего не боюсь. А тебе сколько?

– Двадцать восемь.

– А выглядишь моложе. Хорошо сохранилась, старушка. Говорят, в школе работала до этого?

– Кто говорит?! – испугалась Эллочка, – что еще про меня говорят?

– Расслабься. Здесь все про всех говорят. Или у вас в школе этого не было? Так чему учила-то подрастающее поколение?

– Русскому языку и литературе...

– Чего это вдруг тебя к нам потянуло – на завод?

– С моим образованием журналистика – хороший выход, а в настоящую газету меня не взяли бы...

– А ты знаешь, – Маринка наклонилась к Эллочке и вкрадчиво зашептала ей на ухо, – здесь происходят такие странные вещи...

– Какие?.. – тоже перешла на шепот Эллочка; где-то под ложечкой у нее защекотало.

– Кругом интриги. Не все так просто, как кажется...

– ???

Маринка отодвинулась:

– Видела Пупкина?

– Еще бы, я же с ним часто общаюсь по работе. А у него правда такая фамилия?

– Представь себе. Что ты о нем можешь сказать?

Пупкин как Пупкин. Глуповат. Неуклюж, неряшлив. Вежливый такой, милый даже. Беззащитный какой-то.

– Ну, еще?! Где интуиция?

– А он что – не тот, за кого себя выдает? Он такой простой, совсем простой, весь нараспашку, как будто никаких тайн у него и быть не может. Предлагал мне за двадцатку сфотографировать меня на загранпаспорт или еще на какие-нибудь документы. Двадцатка – это смешно.