Читать книгу - "Любовница короля - Роз Медоуз"

— Вам тоже, мой молодой резвый петушок, придется держать ответ перед его величеством, потому что, смею поставить вас в известность, я уже сообщил ему о вашем постыдном поведении…

— Это я понял из письма…

Не зная, что еще сказать, Эдуард сокрушенно покачал головой и вышел из комнаты.

Что стало с Ла Дюлек, ему было безразлично. Он узнал, что девица обманывала его, как и Одо, настраивая их друг против друга, и теперь вся эта история была ему просто противна.

Конец ее приблизило решительное вмешательство барона. Совместными усилиями его и родителей Одо они разыскали барышню и предложили ей убраться восвояси из Женевы. Поначалу Ла Дюлек упорствовала. Ее возмущало, почему это она должна покидать Женеву, где так популярна. Но в конечном счете, получив двадцать луидоров, актриса капитулировала. Нисколько не сожалея о ее отъезде, Эдуард тем не менее был взбешен. Его возмущало, что о любом его шаге, о любых действиях докладывается отцу. И теперь более, чем когда-либо, он осознал всю тщетность и бесполезность попыток жаловаться родителю.

Ла Дюлек исчезла из его жизни, но Эдуард не чувствовал себя одиноким. Выбирать он мог где угодно: и в аристократических салонах, и в многочисленных публичных домах, чьи интерьеры и богатое убранство порой не уступали лучшим гостиным города. Однако сцена по-прежнему странным образом манила его, и, возможно, именно поэтому случилось так, что, выбирая более или менее постоянную даму сердца, он остановил свой взгляд на актрисе Аделаиде Дюбо. На взятые в долг деньги Эдуард снял небольшую квартирку для своей избранницы и навещал ее так часто, насколько позволяла возможность. Здесь он проводил время гораздо приятнее, нежели в суровом тевтонском обществе барона Вангенхайма.

Однако вскоре наступило жестокое отрезвление — Аделаида забеременела. Эдуард почувствовал себя буквально раздавленным, когда она сообщила о его предстоящем отцовстве.

— Ты уверена? Нет, ты и впрямь уверена? — запинаясь, растерянно вопрошал он.

Пожав плечами, Аделаида лишь вздохнула:

— Настолько, насколько может быть уверена женщина.

— И что ты собираешься делать?

До сих пор он считал себя настоящим мужчиной и теперь вдруг осознал свою беспомощность и незрелость.

— Это я тебя хочу спросить: что ты собираешься делать? — последовал колкий ответ.

Эдуард задумался. Георг, Фред и Уильям уже сталкивались с такой проблемой. Так, может быть, написать им, спросить совета? Нет, ни в коем случае. Они только посмеются над ним. Конечно, нужно просто дать ей денег. Это было бы благородно с его стороны. Но где их взять?

— Квартира, разумеется, останется за тобой. И я позабочусь о том, чтобы тебе выдали постоянное разрешение на проживание…

— А ребенку?

— Для ребенка я оформлю свидетельство о рождении.

Она вздохнула:

— Мне, право, ужасно жаль, сэр, что так случилось. Может быть, мне все-таки удастся сделать аборт…

— Ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты рисковала жизнью, отдав себя в руки грязной знахарки или шарлатанки. Нет, я прослежу, чтобы и ты, и ребенок получили должную заботу. Ты говорила об этом кому-нибудь еще?

— Только своей сестре Виктории…

— Тогда возьми с нее обещание держать это в секрете. До сих пор мы проявляли благоразумие, не выставляя напоказ своих отношений, так давай же будем проявлять благоразумие и впредь. Если бы мой отец узнал о случившемся, мне было бы трудно раздобыть деньги. — Эдуард помолчал, задумавшись. — Он мог бы даже отозвать меня из Женевы. А ведь мы оба не хотим этого. Не так ли?

И все же к тому времени, когда Аделаиде пришлось покинуть сцену, вся Женева уже знала о причине ее ухода. Многие даже догадывались, кто отец еще не родившегося ребенка. Как ни странно, отношения Эдуарда с девушкой сделались еще более близкими. Во-первых, она оказалась гораздо благороднее, чем Ла Дюлек, и мысль о том, что Аделаида носит под сердцем его ребенка, странным образом волновала юношу. Может, он и не любил актрису по-настоящему, но если раньше относился к ней лишь как к игрушке или очаровательному маленькому созданию, призванному ублажить его физические потребности, или просто как к человеку, с которым приятно проводить время, то теперь она стала ему близким другом, попавшим в затруднительное положение и нуждающимся в утешении и заботе. Шли месяцы, и Эдуард с удовольствием наведывался в уютную квартиру, где они проводили время наедине — вместе ели, пели под аккомпанемент ее гитары, а потом он давал любовнице уроки английского — занятие, всегда заканчивавшееся взрывами хохота.

Год подходил к концу, близилось Рождество. Эдуард все чаще с тоской вспоминал Англию и родной дом, пышные увеселения, которые устраивались в праздник в доме королевы, огромное украшенное тисовое дерево в гостиной — новшество, привезенное из Германии матерью в бытность ее невестой. В такое время двери каждого дома в Лондоне были открыты для гостей. Веселый смех, шутки, озорные розыгрыши — все это будет и на этот раз, а он… лишен даже общества Аделаиды, так как рождение ребенка ожидается в дни Рождества. Эдуард не мог дождаться, когда все закончится — уже несколько недель Аделаида казалась удрученной, вялой и равнодушной ко всему. Теперь он ходил к ней реже и только из чувства долга, ибо ему не доставляло удовольствия слушать бесконечные вздохи и жалобы на нынешнее плачевное существование и обещания вернуться на сцену при первой же возможности.

Праздники в Женеве шли полным ходом, и Эдуард не знал недостатка в приглашениях, которые принимал охотно, надеясь хоть как-то развеяться. Однако радость его всегда соседствовала с чувством вины, ибо он был достаточно благороден, чтобы понимать — женщина в таком случае всегда вынуждена нести более тяжкую часть ноши. С другой стороны, разве не природа распорядилась так? Разве его мать, ее величество королева, не прошла через это испытание пятнадцать раз?

Эдуард распорядился не будить его. Сказал, что сам позвонит в звонок, когда будет готов к завтраку. Эту ночь он провел на балу, продлившемся почти до утра. А потом провожал выступившую там профессиональную танцовщицу — создание на редкость соблазнительное и отлично знающее, чем привлечь мужчину. Одним словом, маленькую бесстыдную распутницу. Утром он рассчитывал отоспаться, а потом заехать к Аделаиде, с которой не виделся уже почти неделю.

Проснулся юноша от того, что кто-то тряс его за плечо. Провались он пропадом, кто бы это ни был! Разве он не отдал распоряжение не беспокоить? Эдуард окончательно пробудился, чертыхаясь, как солдат в казарме.

— Сэр… сэр… — продолжал тормошить его слуга.

— Ну что там еще? Выкладывай, раз уж разбудил.

— Сэр, там внизу женщина. Она сказала, что не уйдет, пока не увидится с вами…

Женщина? Он пытался сообразить. Кто такая? Может, та, с которой он был вчера ночью? Нет, она бы не осмелилась. И потом его вдруг осенило…

Вскочив с постели, он схватил протянутый слугой халат и торопливо спросил: