Читать книгу - "Расчетливая вдова - Луиза Аллен"

Мег подумала, что ногу, наверное, собирались ампутировать — на войне это обычное дело. Бросив взгляд на мужчину, она поняла, что тот, видимо, отказался от ампутации. Выражение лица свидетельствовало о том, что человек этот весьма упрям. Должно быть, либо не чувствовал боли, либо отличался большой стойкостью, если разгуливал с такой раной. Мег пришло в голову, что второе предположение вернее. Сердитое выражение лица не обязательно говорило о дурном нраве, скорее мужчина таким образом подавлял страшную боль. Она лишь надеялась, что дело обстоит именно так.

Мег обнюхала рану. Чувствительный нос не уловил тошнотворно-сладкого запаха гангрены.

— Это уже неплохо, — обратилась она к безмолвно лежавшему мужчине. — Правильно, что ты без сознания, ибо сейчас я намерена прочистить твою рану.

Из кожаной сумки с инициалами П. Ф. ничего не пропало. Мег думала, что совершила воровство, забрав медицинскую сумку Питера, но та ему уже не пригодится. К тому же она решила, что нельзя допустить, чтобы сумка стала добычей мародеров. Хирург хорошо обучил девушку за то время, которое она провела в его палатке, работая плечом к плечу, видя кровь и слыша стоны раненых на поле боя. Однако они оба оказались бессильны перед лихорадкой, которую неожиданно подхватил Питер.

Мег вымыла руки и осматривала рану, стараясь представить ее не как неотъемлемую часть тела безмолвного мужчины, а как очередную задачу, которую следует решить. Сначала она промыла рану, ощупала пальцами края, затем, сжав губы, проникла в нее тонкими хирургическими щипцами.

Мег села на корточки и распрямила отекшие плечи. Она так и не научилась расслабляться, как полагается хорошему хирургу, но отныне ей это и не понадобится. Слава богу, последняя рана, которой она занимается.

Девушка с удовлетворением смотрела на ногу майора Брендона, та была аккуратно перевязана, на тампоне покоились зазубренный металлический осколок и несколько кусочков кости. Теперь появилась надежда, что нога заживет, если только он будет хоть немного руководствоваться здравым смыслом и следить за раной.

Наконец Мег взглянула на своего пациента. Она беспристрастно, как полагается хорошей медсестре, сделала все, что могла, — сняла с него одежду и прочистила рану. Сейчас он лежал на спине. У него была загорелая грудь и плечи, на груди, ногах и руках кустились островки черных волос, лишь подчеркивая его мрачный вид. Сколько ему лет? Трудно определить. Если судить по резким чертам лица, он, наверное, выглядит старше своих лет. Возможно, тридцать два?

Закончив возиться с ногой раненого, Мег расправила простыню и накрыла своего пациента. В каюте не было холодно, хотя крохотный иллюминатор оказался открыт. К тому же ей пришлось жечь лампы, чтобы лучше видеть, и от этого тоже стало теплее. Вряд ли ему понадобится одеяло, если только не начнется горячка.

Мег видела все под тонкой простыней. Взгляд неторопливо скользил по длинному телу, она невольно прикусила губу. Внизу живота возник жаркий комок, в горле пересохло. Перед ней великолепный самец, несмотря на резкое, отталкивающее лицо. Гладкое тело с рельефно очерченными мышцами напоминало скульптуру. Ей захотелось потрогать его испещренную шрамами кожу кончиками пальцев. Губами. Он ведь пациент, потому не стоило разглядывать его и думать таким образом. Тем не менее, он пробуждал в Мег острые тревожные ощущения, какие ей ранее не доводилось испытывать.

Наверное, за пять лет совместной жизни с Джеймсом она пришла к выводу, что для женщины сексуальное удовлетворение в лучшем случае всего лишь мимолетное ощущение. Ей никогда не хотелось трогать его так, как этого мужчину. Желание Мег не имело ничего общего со стремлением найти утешение и покой в объятиях или близости мужчины, лежавшего ночью рядом с ней.

Мег встрепенулась. Если он придет в себя и осмелится дотронуться до нее, она, вероятно, убежит, оглашая окружающее пространство громкими воплями. В ее опыте сексуального общения с мужчинами еще не было столь огромного, столь угрюмого, столь пугающего экземпляра.

Потребовалось время, чтобы прибрать каюту, собрать медицинскую сумку, вылить мутную воду и избавиться от грязных бинтов. Здесь как раз осталось место для того, чтобы расстелить одеяла и устроиться на полу. Мег отгородила угол каюты, повесив на гвозди простыню и создав себе личное пространство. Она привыкла жить в палатках и хижинах. Аккуратность стала ее второй натурой. Устройство на новом месте в какой-то мере успокаивало ее. Мег застыла, коснулась руками поясницы и потянулась. Что сказала бы сестра Белла, если бы сейчас увидела ее? Романтичная, мечтательная Мег, закатав рукава, выполняет самые простые обязанности медсестры и ухаживает за раненым на корабле.

Казалось, дыхание крупного мужчины заполняло всю каюту и поглощало ее внимание. Он дышал ровно и глубоко, несмотря на большое количество воды, которую изрыгнул, когда его вытащили на пристань. С его легкими все будет в порядке. Мег почти не сомневалась в этом. Нет повода проверять его пульс или прикладывать ухо к груди. Вообще никакого повода дотрагиваться до него.

И тут Мег догадалась, что мужчина уже возвращается к реальности. Его дыхание оставалось столь же ровным, ресницы не дрогнули. Однако сейчас в каюте вместе с ней находился другой человек. Мег положила ткань, которую сворачивала, и взглянула на него. Его ноздри раздулись, как у животного, нюхающего воздух. Он пришел в себя и, не понимая, где и с кем находится, настороженно оценивал ситуацию, прежде чем выдавать, что к нему вернулось сознание.

Интересно, подумала Мег. Ему свойственны самообладание, развитое чувство самосохранения и подозрительность. Тут она вспомнила эти настороженные черные глаза. Он выжил лишь благодаря этим качествам.

Мужчина осторожно провел рукой по матрасу, будто пытаясь что-то нащупать.

Мег обнаружила, что сама не отличается подобным самообладанием.

— Добрый день, майор Брендон. Попить не желаете?

Тут глаза мужчины открылись, и Мег обнаружила, как трудно выдержать его взгляд.

— Где моя винтовка? — резко бросил он без всяких предисловий. Мег не ответила, и мужчина рявкнул:

— Кто вы? Откуда вы узнали мое имя? Где моя одежда?

Он оперся на локти, выругался, когда шевельнул ногой, и оглядел каюту.

— Я миссис Халгейт. — Ей казалось важным не позволить майору взять верх над собой. Неужели тот заметил, что в душе она уже дрогнула? — Я знаю, как вас зовут, потому что ваше имя значится на багаже, а воинское звание несложно установить по мундиру. Ваша одежда сохнет, а винтовка стоит в углу.

Винтовка стояла вместе с саблей, но он не спросил о сабле.

— И почему моя нога гак адски болит? — Мужчина приподнялся, не пытаясь удержать простыню. Та повисла на его бедрах, едва не обнажив интимные места. Забавно, что в горле пересыхает, когда человека охватывает страх. И возбуждение.

— Наверное, потому, что в ране обнаружились осколки кости и железа, — ответила Мег, облизнув губы. Его глаза следили за ней. — Их больше там нет. Вы небрежно следили за раной, а совсем недавно ваша нога оказалась в грязной воде. К тому же вы перетрудили ее. Стоит ли удивляться, что она болит? Если боль невыносима, могу предложить настойку опия.