Читать книгу - "Эпоха сияния - Шари Л. Тапскотт"

пропасть. Для меня же это одно из самых страшных воспоминаний. Амалия сильно рисковала. Одно неверное движение, и она повисла бы над бездной на верёвке. А дальше — кто знает; может, тьма протянула бы свою руку и утащила её за собой в разлом.

Но не было смысла ворошить прошлое, а тем более бояться того, чего не случилось.

Я улыбнулся, снова глядя на свою смеющуюся супругу. Она была в таком же приподнятом настроении, как и мои рыцари. Мы проделали большой путь. Разве нас могло что-то остановить?

— Ты в порядке? — тихо спросил меня Эдвин. — Ты какой-то задумчивый.

Я кивнул и вновь сосредоточился на ужине.

***

Мама была одета в чёрное.

Она подняла на меня глаза, когда я постучался в открытую дверь её спальни, и слабо улыбнулась.

Худший страх отца не сбылся. Эдвин сам объявил на похоронах, что он был приёмным сыном почившего короля, и поведал всем историю его матери. Он рассказал нашим подданным о верности отца и его убеждённости, что мы все одна семья, чья бы кровь ни текла в наших венах.

Вместо того чтобы обсуждать мать, народ говорил только о благородстве отца. Они видели, как его королева скорбит по нему, и восхищались её любовью и верностью.

Все чтили их историю.

Они отреагировали лучше, чем мы ожидали, и всё благодаря Эдвину. Открыто заговорив о таком болезненном вопросе, он пролил свет на их прошлое, отказавшись скрывать его, как будто это нечто скандальное.

— Мы уезжаем через несколько минут, — сообщил я маме. — Зашёл попрощаться.

— Кассия только что… была здесь. — Мама улыбнулась. — Кажется, она… счастлива.

— Похоже на то. Как ты себя чувствуешь сегодня?

Я опустился на колено рядом с ней и поправил одеяло.

Она накрыла мою ладонь своей.

— Я… устала.

Её слова всколыхнули боль в моей груди. Мама не из тех, кто легко признаётся в слабости. Даже когда эта странная болезнь отняла все её силы, мама до последнего старалась скрыть своё состояние.

Из-за этого я переживал, а не покидаю ли я её в самое неподходящее время, когда она больше всего нуждается во мне?

— Я найду того, кто тебе поможет, — пообещал я. — В Ренове есть врачи — умные, образованные, с такими лекарствами, каких мы бы здесь не смогли приготовить.

— Позаботься… о Кассии. — Она закрыла глаза. — Она должна… быть для тебя… на первом месте.

— Я прослежу, чтобы она хорошо устроилась. Не покину Ренову до тех пор, пока не буду уверен, что она в безопасности и счастлива.

— Это всё… о чём я прошу. — Она закрыла глаза. — И возвращайся ко мне.

— Я вернусь. Так скоро, как только смогу.

Она слабо кивнула.

— Хочешь, я заплету твои волосы? — негромко предложил я.

До болезни мама делала это сама, даже без помощи служанок. Решив, что я должен заботиться о ней, я научился этому несколько лет назад. Не сказать, что я добился особых успехов, — Кассия может делать куда более сложные причёски, у меня же получались только простые косы из трёх прядей, — но мама никогда не жаловалась.

Она знала, зачем мы это делали. Мы избавляли её от необходимости лишний раз полагаться на посторонних — таким образом мы показывали ей свою любовь.

Мы с Кассией были намерены найти в Ренове опытного врача, который сможет помочь маме с её недугом, чтобы в будущем она вновь смогла сама заботиться о себе.

— Да, пожалуйста, — согласилась она.

Наклонившись, я осторожно приподнял её и перенёс в кресло. Накрыл её ноги одеялом, пока она устраивалась. А затем тихо начал расчёсывать волосы.

Я видел, как это делает Кассия: она щебечет, точно птичка в реновийском лесу, легко и радостно. В отличие от своей сестры и Триндона, я был не такой общительный. Мама от меня этого и не ждала.

Но как бы нам обоим ни было комфортно в тишине, я бы хотел задать ей кучу вопросов. Например, предпочла бы она, как и отец, видеть на троне Эдвина? Верит ли, что я смогу стать достойным правителем? Расстроена ли она, что корона оказалась у её второго сына, а не у первенца?

Вот только она сейчас была не в том состоянии, чтобы поддерживать такого рода разговоры. Пускай её разум сохранен, физически ей слишком тяжело говорить.

Так что пока я просто заплетал её волосы, оставив все свои мысли при себе. Не хотел омрачать наши последние минуты перед разлукой болезненными расспросами.

3

КИР

Я сидел один в своих покоях, уперев локти в бёдра, и смотрел на кинжал. Он лежал на столе. Блеск драгоценных камней в его рукояти словно бы дразнил меня за слабость. Я носил его уже две недели, зная, что нужно сделать, но трусливо оттягивал время.

Моя сестра похищена правителями Дрейгана, возможно, её там пытают, а я не могу найти в себе смелость совершить то, что должен, чтобы спасти её и своё королевство.

Наследник Дрейгана в любой момент может явиться за короной отца. Кто знает, вдруг он уже в Ренове. Или даже в Кенроу.

Но отец отказывался верить, что вражеское королевство по ту сторону Разлома похитило Амалию, чтобы использовать как пешку в своей игре. И я не мог привести ему доказательства, потому что мой источник — из преступного мира.

Вот уже несколько недель нам поступали странные донесения — о появлении существ, каких раньше не видывали и которые передвигались исключительно в темноте. О гибели урожая. О крайне заразном заболевании, из-за которого пришлось изолировать несколько мелких деревушек на севере (и всё же оно продолжало распространяться).

Дрейганцы принесли с собой своё проклятье.

Единственный способ остановить их — самому занять престол прежде, чем его завоюют они.

Мейлор говорил, что только в этом случае тёмная магия поглотит их самих и оставит нас в покое.

Но отец не верил. Даже не слушал.

А всё почему? Потому что кузен написал ему письмо, в котором заверил, что они с Амалией сейчас в Солете и у них всё хорошо.

Зачем Гейджу лгать? Он ведёт какую-то свою игру против Амалии?

Подозрения пожирали меня изнутри, отравляли мои мысли. Может, он тоже хочет захватить корону? Может, он заодно с дрейганцами? Поэтому он настоял, чтобы они с Амалией отправились на Реквимар вдвоём? Чтобы он мог избавиться от неё под шумок, не привлекая внимания?

Разозлившись на себя за бессилие, я закричал, вскочил со стула и швырнул его через комнату.

Я ничего не мог сделать. Слишком много вопросов и сомнений терзали меня.

Если бы отец