Читать книгу - "За пеленой дождя - Анна Карлссон"

частью сидел с приходящими няньками вроде бабушек, дедушек, внучатых племянников и прочих родственников. Я посоветовала Ирке завести какого-то питомца, чтобы у ребенка появился друг. Это поможет воспитать в нем ответственность, которая пригодится в дальнейшей жизни. Ирка послушалась моего совета. Через какое-то время Алеше купили по дешевке попугая у какого-то контрабандиста. Неизвестно, как он переправлял птиц из Новой Гвинеи и продавал любителям экзотики в нашей стране. Алеша не был в восторге от птицы, называл попугая хитрым. Дети же такие фантазеры! Могут приписать животному любые человеческие качества, как я тогда думала. С повадками Иннокентия, так звали Иркиного попугая, я смогла познакомиться поближе через пару лет, когда вынуждена была присматривать за ним в отсутствие хозяйки.

…Ирка с сыном отправилась погостить у родственников в Италии. У ее троюродной тетки дочка вышла замуж за итальянца и проживала во Флоренции. Умные итальянцы предпочитают летом уезжать в страны с более приятным климатом, тогда как наши соотечественники обожают жариться на солнце в сорокапятиградусную жару. Оставив квартиру в полном Иркином распоряжении, итальянская парочка направилась познавать Скандинавскую природу с ее бесконечными дождями. Ирка же, забыв о сиесте, шастала по знойным улицам и ездила на автобусе к морскому побережью. Алеша жару переносил плохо, поэтому все дни поводил дома под присмотром итальянской няньки — соседки, матери трех детей, поэтому четвертый ей был не в тягость. По крайней мере, так считала Ирка, не особо вдаваясь в нюансы темпераментной речи женщины. Муж в путешествии участия не принимал, предпочитая оставаться дома. По словам Ирки, попугая ему нельзя было доверить, потому как друг друга они на дух не выносили. Она даже предполагала, что этот подлец способен извести птичку насмерть. Такой была его ненависть.

Итак, Иннокентий был перевезен в мою квартиру и водружен вместе с клеткой прямо на обеденный стол. Больше разместить его было негде. На ласковое «Кеша» он не откликался, предпочитая уважительное к себе обращение. По правде говоря, уважать его было особенно не за что. Мне кажется, более бесполезного существа на свете нет и быть не может.

Он с презрением осмотрел свое новое пристанище и смерил его хозяйку, то есть меня, холодным взглядом. Я могу его понять. Кто бы радовался, если бы насильно его переселили из многокомнатных хором в скромную однокомнатную халупу. Иннокентий явно не был счастлив подобным переменам в своей жизни. Он решил мстить.

Нужно заметить, что попугай этот был не милой маленькой птичкой, каким я себе его представляла. Ирка говорила, что это какаду, но я мало разбираюсь в птичьих породах. Когда-то я видела у одной знакомой попугая. Сидел он весь такой зеленый в симпатичной клеточке, кушал яблоко и тихонько чирикал что-то на своем птичьем языке. Теперь я знаю, что это был волнистый попугай. С какаду он не имеет ничего общего. Иннокентий был раз в десять больше той птички и яблоки кушать категорически отказывался, как и сидеть в клетке. Ростом он был примерно полметра, а когда распушал свой хохол на голове, становился и того больше. Клюв его выглядел устрашающе, как и лапы, снабженные огромными когтями. Меня Иннокентий не полюбил сразу и всячески это демонстрировал. Проходя мимо, он исхитрялся побольнее ущипнуть меня за ногу. Если он летал, то плоды его активной жизнедеятельности падали мне на голову или же в постель. Поэтому по дому мне приходилось ходить в шапке. Загнать его в клетку не представлялось возможным. Из списка продуктов, который мне оставила Ирка, предназначенных для кормления любимца, он практически ничего не ел. Зато хорошо питался из моей тарелки. Все ему было нипочем, птичий желудок работал, как часы. Ел он суп и кашу, не брезговал даже жареной курицей. Про себя я называла его каннибалом. Вдуматься только, ведь курица из того же отряда пернатых, что и Иннокентий. Жуть какая.

Удивительно, как у такой замечательной во всех отношениях женщины, как моя подруга, прижилось такое мерзкое животное. Когда я думала о том, что делить жилплощадь с монстром мне предстоит долгие два месяца, меня охватывала паника. Уходя на работу, я видела в кухонном окне большое белое пятно с желтым хохлом. Удостоверившись, что я не вернусь, он приступал к мщению. Наверное, он думал, что я специально забрала его у любимой хозяйки.

…Вечером в доме заставала полный разгром. Разбитая посуда, оторванные корешки книг, обгрызенные цветы. Признаюсь, от отчаяния меня даже посетила мысль оставить открытым окно, чтобы домашний тиран самостоятельно покинул пределы моего жилища. Я даже открыла ненадолго форточку на кухне. Но Иннокентий не был дураком, улетать не собирался. Он хитро посмотрел на меня и заглотил кусок копченой колбасы, отщипнув его от целого батона. Алеша был прав, попугай был весьма хитер и сообразителен. Я пыталась воздействовать на него не только строгим голосом, но и лаской. Эту заразу было ничем не пронять. Он смотрел на меня, как на низшее существо, не собираясь реагировать на нравоучения. Прошло почти две недели со дня подселения в мою квартиру неприятного соседа. Во что превратилась моя жизнь за это время, сказать страшно. Постель и одежда были обгажены паршивцем, ноги покрыты синяками, в квартире стоял полный разгром. Двух месяцев мне было не вынести. Умирать в расцвете лет тоже почему-то не хотелось. Я решила перехитрить пернатое чудовище: зная его нешуточную любовь к бразильским орехам, решилась раскошелиться на рынке, чтобы осуществить мой план. Достав из большого пакета орех и покрутив им у попугая перед носом, я демонстративно положила в клетку целую горсть. Иннокентий, предвидя недоброе, долго смотрел мне в глаза, пытаясь понять, что я замыслила. Чтобы скрыть свои нехорошие мысли, я направилась к раковине, якобы с целью мыть посуду. Не долго думая, Иннокентий шагнул в клетку. Дождавшись, пока он забудется, поглощая лакомство, и потеряет бдительность, я рванула к клетке и заперла дверцу на большой висячий замок, который специально для этого случая купила в магазине. Придя в ярость от моей подлой выходки, Иннокентий пробовал даже перекусить прутья клетки. Мне показалось, что ему это почти удалось. Он проклинал меня птичьими ругательствами. Если бы ему удалось вырваться на свободу, мне пришлось бы проститься с жизнью. Побушевав еще какое-то время попугай притих.

Я решила из клетки птицу больше не выпускать, чтобы раз и навсегда прекратить издевательства над собой. В конце концов, я — человек, и никакая животина не смеет превращать мою жизнь в ад. Иннокентий выглядел вполне спокойно и аппетит его свидетельствовал о хорошем самочувствии. Только однажды я