Читать книгу - "Опасное наследство - Элисон Уэйр"

Матушка в шелковом платье носилась по залу, выговаривая слугам: нельзя было упустить ни малейшей детали. Отца, только что вернувшегося с утренней охоты, она послала наверх переодеться в лучшее одеяние, и теперь он удобно растянулся в кресле, читая книгу. Несмотря на всю свою любовь к охоте и развлечениям, он любит читать и исключительно образован.

Джейн тоже читала, устроившись у окна на диване. Она, как обычно, разругалась с родителями и сначала пришла в черном платье без всяких украшений и драгоценностей. И только после того, как мать довольно резко сделала ей замечание, надела что-то более праздничное, что, впрочем, совершенно не смягчило сердца родителей.

Присутствия нашей младшей сестры Мэри на семейном торжестве не предполагалось. Я пока что еще ни слова не сказала о Мэри, да и впредь она будет очень редко фигурировать в моей истории. Родители стараются лишний раз не упоминать о младшей дочери, а в день моего обручения и вовсе заявили, что, поскольку Мэри всего восемь лет, ей еще рановато присоединяться к обществу взрослых. Что, впрочем, не помешало им подыскать ей выгодного жениха — престарелого и израненного в боях лорда Грея де Уилтона, друга Нортумберленда. Нет, тут дело совсем не в возрасте: просто отец с матерью не хотят, чтобы горбатая, кособокая Мэри вообще появлялась на людях. Они боятся, что окружающие начнут показывать на бедняжку пальцем и говорить: вот, мол, Бог так недоволен герцогом и герцогиней Саффолк, что не только не пожелал осчастливить их сыном, но и наслал на них проклятие в лице уродины-дочери. А некоторые и вовсе могут сказать, что в искореженном теле обитает искореженный дух, вспомнив зловещего горбуна Ричарда III, того самого короля, который много лет назад убил в Тауэре несчастных принцев.

Но у Мэри с душой как раз все в порядке: там нет ничего искореженного или перекошенного. Она очень добрая и послушная дочь, которая, чтобы угодить родителям, пытается быть такой же нормальной, как мы с Джейн. Я видела — она изо всех сил держится как можно прямее, прячет свой злосчастный горбик под шалью и старается не замечать боли, которую он ей причиняет. Но родители чаще всего стараются оставить Мэри на попечение Эллен и других слуг. Любому понятно, что, будь у них выбор, они бы предпочли вообще никогда не видеть бедняжку Мэри. А вот я нисколько не стесняюсь младшей сестренки, а, наоборот, очень ею горжусь. И беспокоюсь, зная, что скоро перееду в дом мужа и оставлю ее. Правда, я уверена, что Эллен будет заботиться о Мэри с той же любовью, что и прежде. Наша няня — очень приятная женщина: такая заботливая, справедливая и душевная. Иногда — да простит меня Господь — мне хочется, чтобы она была моей матерью. Но я понимаю, что даже думать об этом грешно, ибо моя любовь должна принадлежать родной матери, благодаря которой я появилась на свет. Говоря по правде, в тот памятный день предстоящая встреча с лордом Гербертом настолько занимала мои мысли, что я совершенно позабыла о своей бедной сестренке.

В середине дня, высунувшись из окна, я увидела большую лодку, богато украшенную и величественную. Она медленно скользила по Темзе к нашей пристани.

— Скорее! Мы должны поторопиться! — прошипела матушка.

Мне не нужно было повторять дважды, я полетела к двери, но тут почувствовала руку матери у себя на плече и снова услышала ее строгий голос:

— Не беги сломя голову. Невесте не подобает такая прыть. Это неприлично, и ты не должна выглядит вульгарно, когда ты несешься к лодке как сумасшедшая, с растрепанными волосами. Что подумает граф?

Я подчинилась родительнице, как делала это бессчетное число раз прежде, и двинулась к пристани размеренным шагом, как подобает леди, сложив руки на корсаже и упершись взглядом в траву, хотя мне отчаянно хотелось увидеть лицо суженого и убедиться в том, что он и в жизни так же красив, как на миниатюре.

— Тебе повезло, сестренка, — пробормотала Джейн, разглядывая гостей.

Мы с ней чинно остановились рядышком позади родителей. И только тут я осмелилась поднять глаза.

Граф Пембрук, крупный мужчина с черной бородой, облаченный в модные одеяния, не менее шикарные, чем наши, величественно прошагал по лодке между поднятых весел гребцов, а затем спрыгнул на причал. За ним проследовала царственного вида дама в жестком парчовом платье — это могла быть только его жена, графиня. А следом за ними появился он — мой жених, стройный молодой человек с каштановыми кудрями, одетый в серебристо-голубой шелковый наряд. Его лицо было вполне узнаваемо по миниатюре. У меня перехватило дыхание.

Но художник, кто бы он ни был, все-таки солгал, изображая юношу. Его кисть оказалась слишком слаба для этой задачи и не смогла передать васильковую голубизну огромных живых глаз лорда Герберта. И мужественные черты его лица: прямой нос, широкие скулы и чувственные алые губы. Я уж не говорю про его стройную фигуру, крепкие ноги в белых рейтузах и мягких кожаных башмаках.

Наверняка нас представили, но я почти ничего не помню, кроме этого великолепного молодого человека, который с искренним восхищением заглянул мне в глаза, когда поднес к губам мою руку и нежно поцеловал ее, заявляя таким образом, что ему нравится красавица-невеста. Граф-отец пребывал в веселом расположении духа, он похлопал сына по плечу и сказал, что ему повезло, а поцеловав меня в губы, добавил, что я еще красивее, чем ему говорили. Наши родители тепло приветствовали «своего будущего сына Герберта», и все принялись нас поздравлять, когда мы развернулись и двинулись назад к монастырю, где должны были состояться церемония обручения и торжественный обед.

День теперь казался просто необыкновенно солнечным: он приобрел некое особое сияние, его цвета и оттенки стали ярче и резче, чем мне представлялось прежде, мир словно раскрывался передо мною заново, потому что я видела его другими глазами. Весь день лорд Герберт и я обменивались любезностями — родители предупредили нас, чтобы мы не забывали об этом, но наши глаза говорили гораздо больше. Старшие придерживались того убеждения, что за обрученной парой нужен глаз да глаз, но позднее мой галантный молодой лорд нашел возможность поговорить со мной в уединенном уголке, где сказал, что уже чувствует себя влюбленным и ему невыносима мысль о той долгой череде дней, которые должны пройти, прежде чем мы поженимся. Мои щеки вспыхнули при этих словах, но мое сердце, мое страстное детское сердце буквально воспарило ввысь.

Было уже поздно, и моя свеча почти совсем догорела, но мне не спалось. Я лежала в кровати, вспоминая события этого счастливого дня, восстанавливая в памяти разговор с моим Гарри — так жених просил называть его, сказав, что в семье его все так называют, — и думая о Джейн, которая улыбнулась мне и от души пожелала счастья.

— Ведь ты рождена для семейной жизни, Кэт, — сказала сестра. — У тебя светлая, бескорыстная душа. Я знаю, ты будешь счастлива. А мне бы хотелось обручиться с моими книгами!

Бедняжка Джейн! Я верю, что она сказала это совершенно искренне.

Во время застолья, устроенного нашими родителями, я почти ничего не ела. После того как мы заглянули в глаза друг другу, принесли клятву вечной любви и верности, голова у меня слишком кружилась.