Читать книгу - "Грустная дама червей - Татьяна Александровна Бочарова"

Ночью все произошло как-то быстро. Грубовато и жадно Степан вдруг приник к ней — не так, как раньше. Не было чего-то привычного Карине, такого желанного, такого долгожданного. А чего именно, она не поняла.

Долго потом они лежали в темноте без сна, молчали, и Карина почему-то не могла думать ни о чем, кроме этого дурацкого желтого чемодана, словно он являлся частью Степана, и без него тот не мог быть самим собой. Она уже точно знала, что он сейчас скажет.

Он повернулся, приподнялся на руке над подушкой и бросил коротко:

— Я должен уйти. Прости. Так получилось.

— Когда? — спросила Карина, хотя это волновало ее меньше всего. Если уходить, какая разница — завтра, через месяц, через год. Главное — уходить, главное — навсегда.

— Завтра, — ответил Степан и еще раз добавил — Прости.

Карина ничего не сказала. Утром он ушел.

Вскоре позвонила общая знакомая, та самая, что привела его в первый раз, и рассказала, что из Омска Степан привез беременную жену. Что они продали квартиру умершего отца, добавили денег и купили в Москве крошечную комнату в коммуналке. Что он устроился в хорошую фирму и будет копить на квартиру. Что ребенок должен родиться через два месяца.

Карина слушала, кивала трубке головой, и вспоминалось ей, как первый раз раскинула она карты на Степана и как в ногах у него оказалась червонная дама. Грустная русоволосая дама червей, с поникшей чайной розой в руке. Она, Карина.

…Снизу послышалось оглушительное жужжание дрели. На четвертом этаже уже три месяца шел грандиозный ремонт, от звуков которого сотрясался весь подъезд.

Карина вздрогнула и открыла глаза. Кажется, она задремала. Или нет, просто давно, вот уже семь лет, грезит наяву, каждую свободную минуту погружаясь мыслями в далекие воспоминания и несбыточные мечты.

Карина быстрым, вороватым движением перевернула страничку альбома.

Сколько раз давала себе клятву выбросить эту фотографию, да гак и не хватило духу. Красуется она здесь, большая, цветная, глянцевая, словно привет из прошлой Карининой жизни. Словно напоминание о том сказочном дне, когда, гуляя по Арбату, тогда еще Калининскому, они со Степаном забрели в фотосалон.

Заглянули смеха ради, но пожилой усатый фотограф оказался мужиком прилипчивым и красноречивым и уломал их слезать карточки.

Сначала он долго усаживал Карину в низенькое, резное креслице, учил, как держать руки, — одну на коленях, другую на подлокотнике, лично пристроил в ее пальцах бумажную маргаритку. Затем заставил Степана встать у Карины за спиной, обнять ее за плечи, наклониться так. что виски их слегка соприкасались.

Мелькнула вспышка, затем другая. Степан достал бумажник, сунул старику две помятые десятирублевки — сумму баснословную потом временам. Тот в ответ протянул Карине корешок от квитанции.

Это было ровно за день до того, как Степану позвонили из Омска.

А через четыре дня он уехал. Про фотографии Карина позабыла и пришла в салон лишь спустя пару недель, обнаружив в кармане своего пальто потрепанные бумажки.

Усатый подал ей конверт. Там лежали два одинаковых снимка, вызывающе красивые, изумительные по четкости и цвету. Одну карточку она послала в Омск, другую вставила в альбом и каждый вечер ревела, глядя на нее…

Карина машинально провела рукой по глазам, хотя знала, что они абсолютно сухи. Все слезы она выплакала тогда» семь лет назад. Саша в шутку называет ее «моя каменная леди». И вправду. Карина точно окаменела с тех пор, разучилась смеяться и плакать, стала навеки сдержанной и спокойной.

Самой себе противна, но ничего не поделаешь.

Она решительно захлопнула альбом, спрятала его обратно в тумбочку. Осторожно дотронулась до потрепанной рубашки верхней карты и тут же отдернула руку.

Кончилось время, когда она ночи напролет раскидывала колоду. Складывала, тасовала, раскидывала вновь, и всегда карты давали ей один и тот же ответ.

Все это пройдено и забыто. А сейчас спать! Припять па ночь теплый душ, проглотить таблетку снотворного и уютно устроиться под теплым одеялом. Эту единственную радость у нее никто не отнимет.

3

Утром Карине стало легче. Проснулась она рано, задолго до того, как прозвонил будильник. От вчерашней усталости и апатии осталось лишь легкое головокружение. По и оно быстро прошло после чашки крепкого кофе.

На работу Карине было к двенадцати, и все утро она провела за чтением любовного романа, который от нечего делать купила в киоске пару дней назад.

Книжка оказалась затягивающей, хоть и откровенно банальной. Карина не заметила, как пролетело два часа.

Когда она подходила к школе, настроение у нее было вполне терпимым. Пожилая вахтерша приветливо поздоровалась и протянула ключ от класса. Карина расписалась в журнале, поболтала со старушкой о том о сем и неторопливо поднялась на второй этаж. Тут она нос к носу столкнулась со школьным завучем, Марией Максимовной Бурцевой, симпатичной, подтянутой дамой лет пятидесяти с высокой, аккуратно уложенной копной каштановых волос надо лбом.

Завуч лучезарно улыбнулась, обнажив удивительно ровные и белые зубы:

— Кариночка, вы-то мне и нужны. Есть важный разговор.

Весь персонал школы отлично знал, что сияющая улыбка начальницы, равно как и ее склонность называть подчиненных уменьшительными именами, есть не что иное, как прелюдия к пренеприятнейшим вещам, например очередному нагоняю за неверно заполненный журнал или минутное опоздание на урок.

В другое время Мария Максимовна была весьма сурова и не проявляла излишней любезности.

— Я вас слушаю. — Карина кивнула Бурцевой, останавливаясь.

— Нет, дорогая, не здесь. Пойдемте ко мне в кабинет. — Мария Максимовна сделала пригласительный жест рукой и стремительно зашагала по коридору. Карина последовала за ней, на ходу гадая, чем могла прогневить начальство.

Бурцева остановилась перед дверью, повернула ключ в замке и стала на пороге, пропуская Карину вперед.

— Садитесь, милая, — кивнула она на широкое кресло напротив стола. — Не волнуйтесь, я не задержу вас надолго. — Бурцева осторожно, кончиками пальцев поправила свою шикарную прическу, опустилась на стул, сохраняя идеально прямую осанку, и спросила, слегка понизив голос: — Слушайте, что это с вашей приятельницей?

— Какой приятельницей? — Карина непонимающе уставилась на Бурцеву, хотя ей моментально стало ясно, о ком пойдет разговор. О Зине.

— Ну как же, — подтверждая ее догадку проговорила Мария Максимовна. — Разве вы с Зинаидой Ильиничной не являетесь подругами?

— Положим, это так, — уклончиво ответила Карина, продолжая разыгрывать полное недоумение. Она старалась выиграть время, пока не угадает наверняка, чего именно хочет от нее начальница.

— А раз так, — мгновенно перестав улыбаться, сурово отчеканила та, — то неужели вы не в курсе, что