Читать книгу - "Розы на снегу - Вячеслав Новичков"

обернулась и сказала: «Будьте здоровы, Виктор Андреевич». Так повторялось каждый раз. Она произносила эти слова с такой доброжелательностью, что никак нельзя было усомниться в её искренности. Ивану же казалось, что приличнее было бы вовсе «не заметить» чиханье. Он снова очутился как бы в школе, но в другой — школе жизни. За глаза женщины окрестили его ботаником с мехмата.

Глава 7

Иван вскользь где-то слышал или, может быть, читал о любви с первого взгляда, но, давно аналитически разобрав вопрос, решил, что говорящие не понимают или врут. И вдруг это случилось с ним, однако совсем не с первого взгляда, а со случайного слова. Он отработал уже месяца два, виделся с Надеждой почти каждый день, но не обращал на неё никакого заинтересованного внимания и не разговаривал с ней, кроме как по рабочим мелочам. Он не прислушивался и к её разговорам с Леной, с которой она только и общалась на первых порах.

Удивление и восхищение возникли, когда он, стоя спиной, услышал обрывок её разговора с Леной. До него донеслись слова Надежды: «Восторгаться надо не певцом, а композитором и поэтом: это они создали песню, а актёр лишь исполнил». Он узнал её голос и удивился, что эту мысль высказала молодая девушка. Не было нужды поворачиваться, но он не смог удержаться и обернулся. Обе девушки этого не заметили. «Да, это она», — повторил он мысленно.

В тот же день, выйдя после обеда из столовой, он случайно нагнал обеих. Они шли не торопясь и говорили, вероятно, то ли вообще о поэзии, то ли о Блоке. Не доходя до них, он замедлил шаг, услышав, как Надежда начала читать: «Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы…» Она читала так пронзительно, что он остановился, не желая вспугнуть и вторгаться в её личное пространство, и подождал, когда они удалятся.

Эти два эпизода, в которых не было не только визуального контакта, но и не было никакого взгляда, тем не менее взволновали его необычайно. Но на его шаги к сближению он неожиданно получил насмешливый отпор. Попытки какого-то разговора кончались обычно его конфузом.

Раз как-то, входя в дверь рядом со столом дежурного, он умудрился рассыпать колоду перфокарт, к неудержимому веселью Нади, которая в тот день дежурила. Собрать было можно, но сложить их обратно в правильном порядке было нереально. Наблюдая за Иваном, она заметила:

— Ванечка, я поняла, о ком говорят: «Не может ни войти, ни выйти».

Что говорить и как вести себя в ситуациях, когда над ним откровенно потешаются, а дать отпор силой или грубостью невозможно, он не знал.

На следующий день Иван пришёл на работу в свитере, который был почти под горло. Из-под свитера торчал край узла галстука. Надежда поздоровалась, широко улыбнулась и моментально заметила:

— Ванечка, галстук под водолазку не надевают.

Иван снова растерялся и, сам не понимая, что он хочет, произнёс:

— А ну-ка, иди сюда.

— Сейчас прямо и приду, разбежался, — отпарировала она.

Другой раз он пришёл на работу с забинтованным пальцем. Надя участливо поинтересовалась:

— Что у тебя с рукой?

Иван считал, что жаловаться и рассказывать о своих болячках для мужчины недопустимо, поэтому уклонился от ответа и, не подумав, брякнул:

— Да в метро крокодил вылез из-под лавки и укусил.

— Ты, может быть, думаешь, что сказал что-то умное? Не хочешь — не говори, — бросила она с пренебрежением, повернулась и ушла.

Иван опять остался в дураках.

Случайным образом неделю спустя они вчетвером пошли в столовую. Иван, переходя улицу и уступая дорогу заводской машине, обошёл её сзади, разминувшись на какие-то сантиметры. Надя сделала ему замечание, на что Иван ответил:

— Я часто перехожу вот так — сзади и впритык.

Надя посмотрела на него, ухмыльнулась и снова «опустила» его:

— Если бы ты так уступал место идущей корове, она бы непременно тебя лягнула. Ты пойми простую вещь: что должен чувствовать водитель, когда какой-то идиот таким образом переходит дорогу. Если ты стукнешься лбом, то это не только твои проблемы, но и проблемы водителя. Ты, верно, о водителе не думал, упиваясь своей бесшабашностью.

Потом она после паузы добавила:

— И ещё я замечаю, что ты пытаешься в разговоре иногда вставлять умные мысли. Вот только любые умные мысли умны к месту. А если не к месту, то это — праздное умничанье.

После этой отповеди Иван прекратил свои попытки общения с Надей и в разговоре с ней стал взвешивать свои слова. Он понял, что вся его математическая логика и немалый багаж разнообразных знаний здесь не работают. Придя к выводу, что эта женщина ему не по плечу, он успокоился.

Глава 8

Но самолюбие и гордость его были задеты. Спокойно проанализировав своё поведение и оценив блеск ума и манеру держаться Нади, он решил достичь такой же уверенности и самообладания, как у неё. Сам он решил, что делает это безотносительно Нади, а так — для себя. Он очень много читал, поэтому знания его были обширны. Когда в начале третьего курса он охладел к учёбе, то стал изучать всё подряд: историю, геологию, учение Дарвина, философию древних и многое другое, к чему он загорался. Его способности позволяли ему совмещать учёбу и эти причуды.

После напряжённых размышлений он сообразил, что блеск речи зависит не столько от объёма знаний и владения русским языком, сколько от умения находить неожиданные ассоциации, аналогии, параллели, соответствия для объекта разговора. Понял, что в основе чувства юмора лежат антитеза, сопоставление, контраст. Он стал тренировать в себе умение находить общее и противоположное в различных предметах. Например, мог задать себе вопрос: «Что схожего и различного в оконном стекле и растущем дереве?» Или пытался найти какой-то неодушевлённый аналог для увиденного им пьяного, лежащего под забором, и ведь нашёл — бурдюк с вином. Случайно бросив взгляд на цветочный горшок, нашёл общее между содержимым горшка и цветком: земля — это остатки когда-то живших организмов, а цветок — организм, живущий сейчас. Войдя в электричку и увидев развалившуюся на лавке пьянь, он громко сказал: «О! Плацкартный вагон», чем вызвал смех окружающих. Уверовав в действенность своей стратегии, он стал постоянно тренироваться. И что ему было странно — сам процесс доставлял ему удовольствие.

Он стал снова читать книги по философии, культуре и по другим дисциплинам, которые только попадались под руку. Но если в 19 лет он читал из простого интереса, в силу любознательности, и только то,