Читать книгу - "Невольница любви - Бертрис Смолл"

Официальную церемонию обручения провел в королевских покоях крестный отец принцессы кардинал де Ларошфуко; герцог де Шеврез давал ответы за английского монарха. После окончания довольно утомительной процедуры принцесса удалилась в монастырь кармелиток на улице Фобур-Сен-Жак, чтобы в уединении и покое возносить Господу молитвы. Гости разъехались, а герцог Гленкирк вместе с женой и детьми вернулся в замок Сен-Лоранов.

Тридцатого апреля, в день шестнадцатилетия Генри Линдли, Гленкирки, Сен-Лораны и леди Стюарт-Хепберн отправились в Париж, на свадьбу короля. Герцог Сен-Лоран посоветовал приехать заранее, чтобы избежать излишней толкотни и суеты, но дороги все равно оказались забиты повозками и каретами: казалось, вся Франция спешила на торжества. По счастливой случайности оказалось, что у зятя Джеймса есть небольшой домик на той же улочке, что и особнячок французских родственников Жасмин, не собиравшихся посетить свадьбу. Де Савилли жили в долине Луары, и хотя их род был старинным и благородным, но довольно захудалым. Кроме того, наступила весна, а их знаменитые виноградники в Аршамбо требовали постоянного ухода, что было куда важнее присутствия де Савиллей в столице. Они с радостью предоставили свое скромное парижское жилище в распоряжение родных.

Торжественный день выдался пасмурным и невеселым. К десяти утра небо обрушило на землю дождевые потоки. Тем не менее у собора Парижской Богоматери еще накануне начали собираться толпы народа, жаждущие стать свидетелями исторического события. Разразилась ужасная ссора между архиепископом Парижским и кардиналом де Ларошфуко. Последнему было поручено венчать принцессу, несмотря на то обстоятельство, что собор входил в епархию архиепископа. Но царственное семейство отмахнулось от протестов архиепископа, как от назойливой мухи. Взбешенный отец церкви удалился в загородное поместье, твердо решив не возвращаться до конца празднеств. Но как бы он ни был обозлен, все-таки не посмел запретить венчание в соборе, и поэтому в два часа дня, несмотря на ливень, Генриетта-Мария прибыла в резиденцию архиепископа, чтобы переодеться.

К счастью, из покоев архиепископа в собор вела специально сооруженная галерея, возвышавшаяся на восемь футов над площадью. Галерея поддерживалась колоннами, нижняя половина которых была обернута провощенной тканью, а верхняя — пурпурным атласом, расшитым золотыми королевскими лилиями. У западной двери собора находилось возвышение под балдахином золотой парчи, тоже навощенной, чтобы не пропускать воду. В шесть часов вечера из дворца архиепископа показалась процессия: это вели невесту. Впереди выступала сотня отборных швейцарских гвардейцев короля — барабанщики и солдаты с синими и золотыми флагами. За ними шли музыканты: двенадцать гобоистов, восемь барабанщиков и десять трубачей с фанфарами. Далее следовал главный церемониймейстер, позади которого ехали рыцари Святого Креста, в плащах, усыпанных драгоценностями, и наконец — семь королевских герольдов в ало-золотых полосатых костюмах.

Представитель жениха, герцог де Шеврез, шествовал в сопровождении трех высокородных дворян. Он нарядился в черный бархатный камзол. В разрезы рукавов проглядывала подкладка из золотой парчи. На бархатном берете красовался огромный алмаз, сверкавший даже в этот серенький денек. Его провожали граф Карлайл и виконт Кенсингтон, оба в камзолах серебряной парчи.

Люди, мокнувшие под дождем, вытягивали шеи, толкались и едва не дрались, пытаясь подобраться поближе. То и дело раздавались крики: «Боже, благослови короля!», «Удачи и счастья принцессе!»

Приглашенные проходили через галерею и занимали место в соборе. Только избранные останутся под балдахином и станут свидетелями церемонии. Поскольку король Англии считался протестантом, венчание должно проходить перед дверями собора, но никто не находил в этом ничего особенного: раньше все свадебные церемонии проводились подобным образом. Потом в соборе будет отслужена месса.

Индия Линдли, дрожа и кутаясь в плащ, стояла среди почетных гостей. Конечно, куда благоразумнее было бы надеть накидку, подбитую кроликом, но она выглядит далеко не столь элегантно, как та, что на ней.

У девушки глаза разбегались при виде великолепных одеяний французских придворных. Она в жизни не видела ничего подобного! Зрелище было поистине ослепительным, и Индия чувствовала себя бедной провинциальной простушкой. Что касается их матери, то ее сказочные драгоценности затмевали все недостатки уже немодного платья, но и Фортейн, и Индия кажутся настоящими чучелами в сравнении с одиннадцатилетней худышкой Катрин-Мари де Сен-Лоран в ее восхитительном туалете из шелка винного цвета и золотой парчи.

— Вот невеста грядет, — пропела Фортейн, искренне наслаждавшаяся каждым мгновением этого красочного праздника. Уж ей-то было совершенно безразлично, что они обе похожи на деревенских клуш!

Индия жадно всмотрелась в Генриетту-Марию, словно скользившую между обоими братьями: короля Людовика XIII, царственно-величественного в отливающей золотом и серебром парче, и принца Гастона в небесно-голубом шелке. Миниатюрная шестнадцатилетняя девушка была затянута в дорогое подвенечное платье из тяжелого кремового шелка, расшитого золотыми королевскими лилиями, жемчугами и алмазами, переливавшееся всеми цветами радуги. На темных волосах сверкала небольшая филигранная корона тонкой работы, с центрального зубчика которой свисала такая гигантская жемчужина, что собравшиеся дружно ахнули.

— У меня найдется и побольше, — пробормотала герцогиня Гленкирк, и ее свекровь едва сдержала смешок.

За невестой во главе остальных придворных следовали королева-мать, Мария Медичи, как обычно, в черном вдовьем одеянии, правда, по столь торжественному случаю усыпанном алмазами, и королева Франции Анна Австрийская, в наряде из серебряной парчи и золотого газа, отделанном сапфирами и жемчугом. Немногие английские гости уже стояли на возвышении, под балдахином, в ожидании невесты.

После окончания свадебной церемонии новобрачная, королевское семейство и придворные вошли в собор, чтобы прослушать мессу. Там уже собрались министры, верховные судьи, князья церкви и высокопоставленные чиновники, одетые, как полагалось в торжественных случаях, в алые бархатные мантии, опушенные горностаем. Стены собора были увешаны дорогими шпалерами, и невесту с родными усадили на другое возвышение под балдахином. Сам герцог де Шеврез проводил английских посланников и гостей во дворец архиепископа: протестанты не имели права присутствовать на католической службе.

— Какая чушь! Невероятно! — негромко фыркнула Жасмин.

— Молчи! — резко перебил Джеймс Лесли. Жена, разумеется, права: все эти религиозные предрассудки, как и вражда между римской и англиканской церковью, абсурдны и ни к чему хорошему не приводят, но тут уже ничего не изменишь, и всякий, ввязавшийся в распри между церковниками, наживет немало врагов, а вместе с ними и большие неприятности. Лучше всего сохранять нейтралитет.

Леди Стюарт-Хепберн кивнула, одобряя мудрое решение сына.

— Ты видела, какие у них наряды? — возбужденно выпалила Индия. — А ткани! Бесподобно! Жасмин пожала плечами.

— Невеста должна быть прекраснее всех женщин.