Читать книгу - "Красавица некстати - Анна Берсенева"

Тут Дима слегка скис. И Вере не составило большого труда выяснить, что к Жорке он ходит не просто так, а играть в преферанс.

– Не в домино же! – попытался возмутиться Дима. – Для преферанса мозги нужны. И не до трусов же проигрываюсь. На хозяйство даю, шубу ты купила. Другая бы радовалась, что у мужа интересы есть, а ты… И вообще, Вер, – добавил он, – мы с тобой пять лет уже живем. Тебе что, до сих пор надо, чтоб я каждый вечер дома сидел?

Он смотрел на нее мутноватым, но в общем осмысленным взглядом, живот слегка нависал над ремнем его брюк… Вера не знала, надо ли ей, чтобы он каждый вечер сидел дома.

– Мне надо, чтобы ты не спился, – все-таки сказала она. – И азартные игры, между прочим, тоже болезнь. Как алкоголизм и наркомания.

– Брось ты, – махнул рукой он. – Нашла наркомана!

В общем, Дима был прав: он в самом деле не увлекался преферансом настолько, чтобы это можно было считать не только болезнью, но даже зависимостью. Просто его жизнь как-то полностью переместилась в другую область. И в этой другой области Вере не было места…

Сначала это ее уязвляло, потом стало тяготить, а потом показалось оскорбительным и просто невыносимым. Она даже плакала из-за этого ночами. В конце концов, она его любила, своего мужа! Любила, несмотря на животик, несмотря на пристрастие к лежанию на диване, который он называл своим четвероногим другом, любила со всеми его обыденными привычками и легко извиняла ему мелкие недостатки. Она была хорошей женой, ему совершенно не из-за чего было пренебрегать ею!

– В конце концов, я хочу пойти в театр. – Вера лежала на кровати в спальне, прижимая телефонную трубку плечом к уху, и обеими руками нервно теребила край шелкового покрывала. – Или хотя бы просто прогуляться в новой шубе. Что в этом особенного?

– Ничего. – Наташкин голос звучал в трубке сочувственно. Верина подруга никогда не была замужем, но обожала выслушивать рассказы про чужую семейную жизнь. В отличие от большинства старых дев она относилась к проблемам этой неизвестной ей жизни не с завистью, а с сочувствием. – Ну правда, Вер, ты ему так и скажи! Пусть в театр сводит. Или там в ресторан.

– Думаешь, я не говорила? – Вере хотелось плакать от собственного бессилия. – У него в одно ухо влетает, в другое вылетает. Я ему в принципе не нужна, понимаешь? В принципе! И любовь моя на фиг ему не нужна.

Наташка сочувственно вздохнула.

– Ладно, – вздохнула и Вера. – Что впустую воздух сотрясать? Давай лучше сами в театр сходим. В «Эрмитаж» или в «Современник». Заодно шубы прогуляем! – почти развеселилась она.

– Давай! – тут же обрадовалась Наташка. – А билеты?

– Мы завтра после работы сходим. А билеты я перед работой возьму. У нас театральная касса в подземном переходе.

Дверь спальни открылась – вошел Дима. Он был не в спортивных штанах, а в брюках и свитере. Наверное, хотел предупредить Веру, что уходит к Жорке. Хотя в последнее время он уже и не каждый раз ей об этом сообщал. Может, считал, что это само собой разумеется.

– Ладно, пока, – поспешно сказала Вера. Ей почему-то не хотелось, чтобы Дима расслышал в ее голосе интонации тоски и решимости. – Потом точнее договоримся.

Она положила трубку.

– С кем это ты? – вдруг спросил Дима.

– С Наташкой.

Вера постаралась ответить равнодушным тоном. Кажется, это не очень ей удалось – равнодушие прозвучало нарочито.

– Да?

– Да. А что?

– Ничего. Идешь куда-то?

– Никуда не иду, – пожала плечами Вера. – Это ты куда-то идешь.

Она надеялась, что на эти ее слова он скажет, куда направляется. Хотя это, в общем-то, и так было понятно. Но Дима ничего не сказал и молча вышел из комнаты. Равнодушное молчание мужа еще больше испортило Вере настроение, хотя больше уже, кажется, было некуда.

«Надо было прямо сегодня в театр пойти, – чуть не плача, подумала она. – Может, перезвонить Наташке?»

Но тут же вспомнила, что сегодня Наташка собирается навестить тетю, которая попала в больницу с переломом шейки бедра. И неудобно требовать, чтобы она меняла свои планы из-за такой ерунды, как Верино настроение.

Настроение надо было попытаться поправить самой. Средств для этого было, правда, немного, потому что Вера не испытывала потребности ни заливать тоску вином, ни заедать сладостями. Конечно, это было удобно – ей не грозило ни спиться, ни растолстеть, – но из всего женского настроенческого арсенала ей оставались только тряпки.

«Раз шубу не выгуливаю, надо хоть платье вечернее надеть», – подумала Вера.

Эта мысль ее почти развеселила. В конце концов, она нормальная женщина. Ну, обидел муж, и лежит поэтому на сердце тоска. Но даже сквозь тоску это платье – вообще-то не вечернее, а платье-коктейль, но все равно невероятно красивое, – купленное на прошлой неделе и ни разу еще не надеванное, развлекало ее воображение.

Вера достала платье из шкафа, надела его и посмотрелась в зеркало, прикрепленное к дверце шкафа изнутри. Все-таки в свои тридцать четыре выглядит она прекрасно! Спасибо папе – наградил высоким ростом и тем труднообъяснимым, но очевидным качеством внешности, которое называют статью. И волосы красивые – непонятно, кстати, в кого, у родителей волосы были прямые и русые, и у брата точно такие же, а у нее вот как-то получились эти блестящие каштановые волны… И ноги стройные, все мужики заглядываются, а один, встреченный вчера на улице по дороге с работы, даже пропел ей кусочек дурацкой песенки: «Ай-яй-яй, девчонка, где взяла такие ножки?» – и нахально подмигнул. Это было приятно – Вера вернулась вчера домой в хорошем настроении. Которое, впрочем, тут же прошло, когда она увидела, что мужа, как обычно, дома нет.

Чтобы улучшить настроение сейчас, Вера вынула из стоящей в шкафу коробки еще и новые туфли. Они были, как и вся ее обувь, на высоченной шпильке, но отличались от остальных ее туфель фасоном. Эти туфли были такие неглубокие, что обрамляли ступню лишь по самому краю. Такая вот почти полная открытость ступни выглядела соблазнительно и, как с удовольствием подумала Вера, даже более сексуально, чем глубокое декольте платья.

Она прошлась по спальне, поглядывая на себя в зеркало. Походка у нее была стремительная, это чувствовалось даже в небольшой комнатке, подол платья разлетался, приоткрывая колени, а легкие шифоновые рукава обрисовывали плечи.

Вера прошлась по комнате еще раз, туда и обратно, побыстрее. Эффект стремительности усилился. Нет, она себе, безусловно, нравилась, и все больше нравилась!

В квартире стояла тишина. Тимка уехал на каникулы в зимний лагерь, а…

«А Дима ушел, – подумала Вера. – Какие они все-таки дураки, эти мужчины! Ну что им надо?»

Она открыла дверь спальни и с той же стремительностью, которая так улучшила ей настроение, вышла в общую комнату.

И замерла в двух шагах от порога.