Читать книгу - "Гуд бай, стервоза! - Джо Шрайбер"

Если бы у вас была возможность начать свою жизнь заново, что бы вы изменили? Что бы вы оставили таким, как есть?

Университет Джорджа Вашингтона

«Взрыв».

— Это что, заголовок? — спросила мама, взяв в руки «Нью-Йорк Пост». Она сидела рядом с постелью отца в больнице. — Ну и что там напечатали?

Я проследил, как отец потянулся к тумбочке через газету и взял чашку кофе. Он понюхал коричневую жидкость, поморщился и поставил чашку назад, не отпив ни глотка. Вообще-то он, не переставая, жаловался медсестрам на плохое качество кофе — с того момента, как его привезли в больницу. У меня сложилось ощущение, что они ждут не дождутся, как бы поскорее избавиться от него — пусть чешет в свой «Старбакс», и им не нужно будет выслушивать его бесконечные жалобы.

— Что ж, — сказал отец, пожимая плечами, — это правда.

— По крайней мере, Перри не взорвался вместе с домом! — сказала мама.

— Перри в тот момент не было в доме, мам, — сказала Энни.

Она не отрывалась от телефона, быстро набирая большими пальцами какое-то сообщение.

— Смотрите-ка, тут один телеканал в Японии хочет взять интервью у Перри.

— Никаких интервью, пока не закончится расследование.

— Папа, да брось ты! Это же в Токио! Они интересуются нами!

— Ты слышала, что сказал отец, — сказала мама. — Никаких интервью.

— Мама, ну это же не честно! Никто никогда больше не будет так интересоваться мной, как сейчас.

— Это неправда, милая, — сказала мама, не отрывая взгляд от газеты. — Мы всегда будем интересоваться тобой.

Энни закатила глаза.

— Вот уж спасибо.

Я сидел в углу комнаты и ни с кем не разговаривал. Я позволил себе исчезнуть за облаком букетов, воздушных шаров, поздравительных карточек и громких, перекрывающих друг друга голосов. Единственным лишним во всей этой обстановке была больничная палата. Она больше подошла бы тому, кто действительно боролся за свою жизнь или хотя бы пытался выздороветь. Мой взгляд то и дело возвращался к заголовку в газете, набранному заглавными буквами над фотографией нашего дома, точнее — того, что от него осталось. Куча сгоревшего хлама.

«Взрыв».

Знаешь, иногда я вижу тебя во сне.

Во сне мы вместе идем по Десятой авеню в темноте. Ты не ранена. Нам обоим хорошо. Я спрашиваю тебя, закончила ли ты свое дело. И ты говоришь — да, все позади.

В моем сне все фонари гаснут, и мы идем мимо них, но я все равно прекрасно вижу тебя, словно тепло и свет льются изнутри тебя самой, освещая все вокруг нас, наполняя пространство волшебным белым светом. И тогда я беру тебя за руку — и ты не отнимаешь руки, ты улыбаешься.

Ты снова целуешь меня. Во сне я всегда знаю, что это значит — я вот-вот проснусь.

Свет еще ярче освещает твое лицо, твои глаза блестят, ты озаряешь все вокруг и говоришь, что тебе пора.

Ты говоришь, что все случилось так, как должно было случиться.

Ты говоришь, что ты — богиня огня.

Жизнь шла своим чередом.

Так происходит всегда, и лето не исключение. Через шесть недель обсуждения условий страховки, купли и продажи, мать с отцом встретились с архитекторами и договорились о покупке участка земли для нового дома. Все испытали облегчение. Новый дом будет в том же районе, где располагается школа Энни, а страховка должна покрыть все расходы. Мама сказала, что она так или иначе собиралась делать ремонт на кухне.