Читать книгу - "Кровь песков - С. К. Грейсон"

соперников в седле тянулся так далеко, что конца не было видно. Я и не искал лица. Мы стояли спиной к громоздящемуся городу, глядя, как небо темноту сменяет серым, серое — бледно-оранжевым. Солнце готовилось прорезать кромку.

Алза била копытом и клала уши, словно спрашивала: «Долго ещё?» Я похлопал по шее — терпения у меня было не больше. Хотелось провалить первый тур поскорее — нет, не провалить, пройти; объявили ещё до рассвета: охота. Вернёшься к полудню с чистым трофеем — идёшь дальше. Не успеешь — выбываешь. Мне не терпелось к задачам посложней. Больше того — хотелось уйти в открытый песок и из тени Келвадана. Слишком густая, спрессованная жизнь вокруг, умноженная наплывом гостей, превращала шёпот пустыни из зануды в приказ. Сделай что-нибудь. Хотелось вылезти из собственной кожи. Но чего именно требует магия за мгновение тишины — непонятно. В ближайшие недели битв насмерть не будет — значит, передышки вряд ли дадут.

История испытаний кровава, но умышленное убийство соперника запретили со времён основания Келвадана — Келвар был последним Чемпионом, кто отрубил голову в финальной дуэли. Теперь дуэли идут затупленными клинками, а грязные приёмы не прощают. И всё равно каждую двадцатую весну кто-то гибнет — то случай, то воля пустыни. Наверное, ради этого и придумали открывающую охоту: срезать зелёных и бесполезных, пока до смертельного не дошло.

Наконец солнечный диск показался — строй рванул. Салаги понеслись вскачь кто куда; опытные всмотрелись по сторонам, выбрали направление. Я тронул Алзу на восток — наоборот от большинства, что ринулось на равнины к стрелолисту, где пасутся ориксы.

Правила не уточняли, на кого охотиться. Требование одно: чистый убой, принести добычу к срединному костру лагеря, пока солнце встанет в зенит. Многие пойдут за ориксами — медленнее, их много, — но толпа охотников спугнёт, разметёт стада. Хищник — красный волк или каракал — рискованней, зато там меньше суеты и охотников-энтузиастов, способных загубить мне выстрел.

Позади ещё слышались копыта — пара-тройка решила последовать моему ходу, — но вскоре звуки рассеялись, и мы с Алзой остались одни среди дюн. Зефир спал в палатке, голову под крыло. На задания я его не беру — даже на охоту, хотя толк был бы. Никаких поводов обвинить меня, будто не по правилам. Из-за таких поводов лорду Аласдару вход в Келвадан и закрыт.

Алза насторожила уши, и я остановил её, прислушиваясь. Вдали, там, где золотел выступ скал, тихо повизгивали — каракал. Хорошо бы их было мало — я быстро управлюсь.

Через спину вытянул короткий лук и тугой колчан. Сабля на охоте мне не помощник, но без неё я не езжу.

Алза пошла тише — я попросил её голенями — и стала ставить ноги мягко, как кошка. Подкрасться на лошади тяжелей, но если что — погоня в седле, и против стаи преимущество у меня.

Мы подошли к изломанному краю, визг и рычание усилились, ударяясь о камень. Я наклонился, заглянул — один каракал склонился над небольшой тушкой, должно быть, неудачный ушастый заяц или скальный суслик. Ему повезло — теперь повезёт мне.

Я наложил стрелу, воспользовался тем, что зверь занят, и тщательно прицелился. Втянул запах земли и крови на песке, позвал пустыню вести стрелу. Я не лучник, я мечник. Но пустыня не давала мне голодать, пока я служил ей, — мои стрелы летели куда надо.

В этот миг нити магии дёрнулись, как необъезженная кобыла на поводу. Я отпустил тетиву — и прежде чем стрела долетела, из-за невысокого уступа сорвалась на каракала капюшонистая фигура, прятавшаяся, где я не заметил. Упала ему на спину. Каракал взвизгнул — и оборвался.

Стрела звякнула о камень над её головой, задев в ладонь — в нескольких пальцах. Голову она вскинула — и меня прибили на месте пара золотых глаз. Я будто не мог пошевелиться: лук всё ещё у щеки.

Она — теперь я видел: женщина — распрямилась и выхватила саблю с плеча, оставив короткий нож воткнутым в шею каракала, прямо под черепом. Чистый укол — перерублен спинной мозг, мгновенная смерть.

— Кажется, на охоте запрещено трогать других соперников, — сказала она в обвинительном тоне, но держала клинок так, что особой неохоты драться я не заметил.

— Я стрелял в каракала, — признал я. Мне не за чем оправдываться, но в голосе было что-то знакомое — зацепило; я ловил, откуда.

— Добыча моя. — Сабля щёлкнула, возвращаясь в ножны. Она перешагнула через зверя, не поворачиваясь ко мне спиной — недоверяла. И правильно.

Она выдернула коротыш из шеи — нож едва с ладонь, — вытерла о штаны и сунула за пояс. Кровь размазалась по бёдрам и животу, и от этого зрелища во мне шевельнулось странное.

— Маловат нож для каракала, — вырвалось раньше думы. Надо бы поискать новую цель, но ноги будто приросли к боку Алзы. И кобылица сама не рвалась идти.

— Лучше пращи. Да и я отвлекла его тушкой суслика — заранее бросила.

Я наморщил лоб — маска толкнулась в брови.

— Раз уж у тебя уже был суслик — зачем каракал?

Взгляд, которым она меня прибила, выворотил что-то в памяти. Я увидел те же глаза — и у горла моё лезвие, и воздух, трещащий от магии. Этот взгляд приходил ко мне в сны слишком часто за последние месяцы.

— Кира, — выдохнул я, перебивая её ответ. Месяцы прошли с той ночи, когда она назвала имя, которого я и не спрашивал, — а я всё просыпался с ним на языке. То, что она ушла, меня раздражало; то, что я позволил — бесило. Дважды я не решился перерезать ей горло, и мысль о том, что где-то живёт последняя, кто видел моё лицо, чесалась, как заживающий клеймённый шрам. Да, я тогда повернулся к огню — тушить горящие шатры — а она рванула в ночь. Я решил — не выжила. Сны… считал их памятью о собственной слабости. А теперь Кира стояла передо мной — другая. Где раньше спутанные тёмные волосы — теперь тяжёлая, блестящая в солнце масса кудрей, самый тёмный каштан. Щёки налились, сердцеобразное лицо стало чётче; глаза глубоко посажены, над ними смелая дуга брови — вид гордой силы. Внешность изменилась — неудивительно, что я не узнал сразу, — но упрямство во взгляде осталось прежним.

Она рывком поднялась и снова выхватила саблю, серебряный клинок вспыхнул у меня перед лицом.

Я опустил лук и поднял ладони.

— Я намерен соблюдать правила Испытаний. Ты в безопасности… пока.

Она не вложила клинок, но опустила кончик