Читать книгу - "Леди варвара - Руби Диксон"

удается продвинуться дальше, но каждый раз это приводит к одному и тому же результату. Харреку становится плохо.

Неудивительно, что он не хочет этого делать, но я чувствую, что это жизненно важно для его безопасности — и моей. Что, если он случайно порежется, пока мы будем путешествовать? Я не могу надеяться, что смогу каждый раз переносить его в безопасное место.

— Возможно, нам стоит пропустить это сегодня вечером, — говорит Харрек и целует меня в мочку уха. — Мы могли бы сразу перейти к нашим мехам.

— Нет, это важно, — говорю я ему, высвобождаясь из его хватки. Я слезаю с его колен и иду за своим ножом, висящим на стене. — Если мы оба хотим поправиться, нам нужно практиковаться. И твое гораздо важнее моего.

Он фыркает.

— Я в это не верю.

— Да, что ж, потешь меня. — Я поворачиваюсь и поднимаю свой маленький нож, а затем указываю на табурет. — Садись.

Харрек поднимается на ноги, и когда он это делает, я могу сказать, что его уже начинает подташнивать. Его синяя кожа имеет болезненный оттенок, и я узнаю выражение его лица. Это противоположно тому, чего мы хотели достичь. Вместо того чтобы бледнеть, когда его режут, теперь он бледнеет при мысли о том, что его вот-вот порежут.

Мне нужно придумать, как это как-то изменить. Чтобы отвлечь его от крови. Я подхожу ближе и сажусь к нему на колени, точно так же, как мы делали это в прошлом. Его руки обнимают меня, и он прижимается поцелуем к моему плечу, и я чувствую прилив нежности к нему. Я знаю, что он очень старается. Просто… у него это не очень хорошо получается.

Я беру его руку в свою и провожу пальцами вверх и вниз по его большой ладони, потирая ее.

— Это ведь не новое ощущение, не так ли? Твой страх перед собственной кровью?

Он качает головой.

— Что происходит, когда ты охотишься и ранишь себя?

Он одаривает меня кривой, смущенной ухмылкой.

— Я надеюсь, что приземлюсь в какое-нибудь мягкое место.

Из моего горла вырывается восклицание. Если есть что-то, что я узнала об этой планете, так это то, что она не совсем безопасна. Повсюду дикие животные, скалистые утесы и столько снега, что Антарктида позавидовала бы. Я не могу представить себе Харрека в поле и теряющего сознание на морозе, когда рядом нет никого, кто мог бы присмотреть за ним или прикрыть его спину.

— Знаешь, это пугает меня до чертиков.

Он медленно кивает, наблюдая, как я провожу пальцем по его ладони.

— Я знаю, что это может быть опасно, но я не могу быть обузой для племени. Нужен каждый трудоспособный охотник.

— Тем больше причин для тебя преодолеть это, — мягко говорю я ему.

На его лице выражение крайнего разочарования.

— Ты думаешь, я не пытался справиться с этим? Чтобы выбросить это из головы?

— Я знаю, что так и есть. — Я глажу его руку, пока держу ее. — Это что-то, что случилось с тобой недавно, или ты всегда был таким?

Он пожимает плечами.

— Прошло много, очень много времени.

— Ты знаешь почему?

— Я могу догадаться. — Его рука обхватывает мою, и он крепко сжимает меня. — Я говорил тебе, что мои родители погибли на охоте, да? На соленом озере? Они пытались вытащить та-ли, но он утянул их под воду и перевернул их плот. Многие погибли в тот день.

Я киваю, потому что он уже говорил мне это раньше.

— Я был там, на пляже, с Экланом, Варреком и остальными. — Его лицо тщательно непроницаемо, ни намека на то, что он смеется. — Моя мать не хотела оставлять меня в пещере с остальными, поэтому я пошел с ними, хотя был слишком мал, чтобы охотиться. Я остался на берегу с Экланом, который был ранен и учил своего сына Варрека ловить рыбу сетями. Мы были слишком далеко, чтобы прийти на помощь, и нам пришлось наблюдать, как та-ли убивали всех. — Он качает головой. — Это плохое воспоминание.

Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Конечно, это плохое воспоминание. Это звучит как нечто ужасное. Он невероятно силен, раз даже может говорить об этом.

— Это было очень плохое время, но еще хуже стало на следующее утро, когда остатки их плота прибило к берегу. — Он закрывает глаза, собираясь с силами. — Мои родители все еще были на нем… по крайней мере, некоторые их части. Все, что я помню, — это кровь. Кровь и руки. Эклан увел меня прежде, чем я смог увидеть больше, но худшее было сделано. С тех пор у меня проблемы с кровью. — Он открывает глаза и смотрит вниз на наши сцепленные руки. — Не любой крови, конечно. Я могу подстрелить добычу, как любой охотник. Но моя собственная кровь? Я не могу этого сделать. Это заставляет мой разум отключаться, и я не могу двигаться вперед. Я думаю, это из-за того дня.

— О, Харрек, — выдыхаю я и обвиваю руками его шею, кладя голову ему на плечо. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Мне тоже, — говорит он, поглаживая меня по спине. — Не печалься обо мне, красавица Кейт. Временами это суровая жизнь, но в то же время и хорошая. Мне сказали, что мои родители были очень счастливы в течение многих сезонов до моего рождения. Они были парой задолго до того, как нашли отклик, поэтому мне нравится думать, что они прожили вместе счастливую жизнь и ни о чем не жалели. Они ушли из этой жизни такими, какими жили — яростно охотясь и всегда вместе.

Я полагаю, это хороший взгляд на вещи, но это не меняет того факта, что они оставили своего маленького мальчика со шрамами и осиротевшего.

— Так вот почему тебя так тошнит, когда ты видишь свою собственную кровь, — бормочу я. — Ты каким-то образом представляешь тот день в своем воображении.

Он пожимает плечами и снова выглядит смущенным, и у меня разрывается сердце, когда я вижу, как мой сильный, улыбающийся Харрек выглядит таким подавленным.

— Нам просто нужно заставить тебя думать о других вещах, — говорю я ему и откидываюсь на спинку стула. Я снова беру его руку в свою и кладу себе на грудь. — Вот так.

Он оживляется, слегка сжимая мою грудь.

— Я признаю, что это мне по душе.

— Видишь? Нам просто нужно немного отвлечь тебя. — Я придвигаюсь к нему немного ближе. — Вместо того, чтобы думать о том, как я собираюсь уколоть тебя в палец, почему бы не подумать о