Читать книгу - "Константа - Александра Лимова"

Это я чего, не понравилась, что ли?

Мысль возмущенная, оскорбленная, и, сука, самое главное — какая уместная! Я прикрыла глаза, беря свой маленько отчаливший разум на швартовку. Какой-то бред вообще. Я обокрала Данкиного мужа, меня похитили, привезли в клуб, где меня снова попытались похитить у похитителей, я сбежала, сижу тут сосусь с незнакомцем, растекаясь по сидению и расстраиваюсь, что я ему не понравилась внешне! Блять, реально в психушке надо было полежать, а не откупаться. Я точно ебнутая. Вот чокнутая — чокнутая, а я ебнутая и мы с этой Тамарой охуительный дуэт!

— Прости за домогательство, ребенок, — разжал пальцы, выпуская мой подбородок. Я запоздало открыла глаза, наблюдая как он отстранился, полубоком усаживаясь в кресле, выставив руку на руль, не без досады глядя в мое вытянувшееся лицо. — Голос взрослый, интонации хоть и просительные и напуганные, но зрелость и намек на характер выдают. Да и не только они выдают. Вернее, мне так показалось.

То ли у меня окончательно крыша уехала, то ли стресс сказался, но я, глядя в его ровное лицо, выцедила:

— Я не ребенок.

Приподнял бровь и ее излом стал явственнее. Одно легкое движение мимики, а выражение глаз отчетливо изменилось — отмеренная ирония, мягкая снисходительность. Так смотрят на бунтующих подростков люди, которые хотят рассмеяться, но понимают, что это может спровоцировать еще большее буйство у неокрепшей психики.

Наверное, я все-таки сошла с ума, потому что во мне это едва буйство и не вызвало как раз. Поморщилась, взяв под контроль изнасилованные стрессом мысли и эмоции, отвела взгляд, сканируя обстановку перед клубом на предмет обнаружения на первый взгляд отсутствующего лысого.

— Тебе хотя бы двадцать есть? — поинтересовались у меня. Опять-таки с трогательной сдержанностью. Вот точно как с буйной.

Снова задело, но так, уже отдаленно, потому что я уже была в себе и нужно было разруливать случившуюся жопу. Так, лысого не видно, да тут вообще никого не видно, одни ментовские машины да зеваки. Тачка похитителей у похитителей со стороны черного хода у магазина, значит, чесать мне ровно в противоположном направлении, то есть вниз по улице и вон в тот прогал между заборами…

— Ребенок, цифры не знаешь? — контролируемая заинтересованность в его голосе.

— Есть мне двадцать. Даже почти на пять больше, — отозвалась я, и, переведя на него взгляд, изобразила детский восторг, — спасибо, дяденька!

— Сидеть! — гаркнул он, пытаясь перехватить рванувшую в сторону двери меня и одновременно вслепую ударяя по панели на водительской двери, блокируя остальные, но я мгновением раньше выскочила из салона.

Побежала к многоэтажкам не слыша ничего кроме бешенного стука сердца в ушах, рычания адреналина в крови и мчась в проем, оттуда, выглянув из-за угла и не обнаружив белых коней без номеров, метнулась через улицу во дворы многоэтажек со всей скоростью на которую только была способна. Не знаю, сколько я так пробежала, из одного двора в другой, но когда инстинкт самосохранения слегка ослабил тиски на разуме, я оглянулась при очередном повороте за очередной угол дома. Разумеется, погони не было.

Стрельнув сигарету у парней, сидящих на скамейке у подъезда, попросила вызвать мне такси и пока ехала в загородный дом, меня, как и всегда запоздало накрывала истерика. Пыталась не ржать, перестать бесполезно плакать, одновременно сообразить, что случилось и не пугать водителя.

Но терпела катастрофическое поражение по всем фронтам, еще не догадываясь, что вскоре это войдет в традицию.

*В главе использован текст песни Москва любит — Скриптонит. Все права у правообладателя.