Читать книгу - "Милый, единственный, инопланетный - Юлия Монакова"

Расписали их быстро, учитывая особые обстоятельства, то есть беременность невесты.

Естественно, не было никакой свадьбы — ни нарядного белоснежного платья у новобрачной, ни классического чёрного костюма у жениха. Не было гостей, ресторана и даже скромного семейного застолья… да и что тут было праздновать? Правда, в загсе Лариска всё-таки сделала пару кадров на свою “мыльницу”, с плохо скрываемым ехидством пояснив:

— Чтобы память осталась!

В жизни Лизы после получения штампа в паспорте ничегошеньки не изменилось. Она продолжала жить у себя дома, а Тошин — у себя. Правда, после рождения ребёнка молодые должны были съехаться и всё-таки попытаться построить ячейку общества. Для этих целей спешно делался ремонт в квартире покойных бабушки и дедушки Лизы: и без того старенькая двушка была совершенно убита квартиросъёмщиками-студентами, но теперь их попросили освободить жилплощадь.

Лизе не хотелось переезжать из родного дома, но она прекрасно понимала, что новорождённый ребёнок и ритм жизни, им навязанный, едва ли будет с восторгом принят остальными членами семьи. Особенно Лариской… Сестра точно не пережила бы режима ночных подъёмов, младенческого плача, пелёнок-распашонок и испачканных подгузников, даже если её эти подгузники и пелёнки напрямую не касались бы.

Одноклассники узнали обо всём сразу после зимних каникул. Неизвестно, кто именно не смог удержать язык за зубами и пустил слухи по школе: сам Тошин или кто-то из учителей, с которыми родители договаривались о домашней форме обучения для Лизы. Что самое поразительное, Олега все эти пересуды как будто не коснулись — ну да, именно он заделал ребёнка своей однокласснице, но никто не винил его и не думал над ним смеяться. Правда, Динка Старцева окончательно отсела от него и демонстративно перестала разговаривать, но это было единственным видимым изменением.

А вот Лиза хлебнула сполна… До марта она всё-таки посещала школу, тем более и токсикоз первых месяцев отступил, так что Лиза прекрасно замечала и понимала природу косых взглядов, хихиканья за спиной, насмешливого шёпота, а также пристального внимания к её фигуре. Когда все отправлялись на урок физкультуры, Лиза оставалась сидеть в классе, а девчонки начинали многозначительно переглядываться. Пацаны пару раз притаскивали из зала футбольные мячи, засовывали их себе под футболки и весело ржали. Тошин в такие моменты делал вид, что не понимает сути приколов и вообще не имеет к происходящему ни малейшего отношения. Лиза не осуждала его за это, ему ведь тоже нелегко было вжиться в роль “мужа”, тем более фактически они не были супругами, только на бумаге. Однако Тимка Берендеев однажды психанул, не выдержав подобного представления, надавал подзатыльников острякам, “забеременевших” мячами, а в сторону Олега презрительно бросил:

— Ты, конечно, слабак и первосортный говнюк, но такого малодушия я даже от тебя не ожидал, честное слово.

Тошин смешался на миг, но тут же сделал вид, что не понимает, о чём речь. А вот Лиза впервые в тот момент по-настоящему смутилась. Ей было неудобно не перед издевающимися над ней одноклассниками или Олегом, а перед старым другом…

Она даже хотела подойти к нему после уроков и поблагодарить, но Тимка упорно избегал её. Вероятнее всего, не мог простить ей их последнего разговора, случившегося ещё в октябре. Да она и сама не могла простить себе всего, что тогда ему сгоряча наговорила… Однако пути назад всё равно не было. В любом случае им с Берендеевым больше не судьба ходить вместе домой после школы, забредать по пути на рынок к палатке с чебуреками и лакомиться ими по дороге. И шоколадки он для неё таскать никогда больше не будет… Детство кончилось. И дружба тоже кончилась.