Читать книгу - "Лючия, Лючия - Адриана Триджиани"

— Она только что развелась. Это ее первый вечер без бывшего мужа. Мне все время приходится догонять ее, словно она не женщина, а локомотив.

— Лючия, познакомьтесь с моими приятелями из Принстона.

Кристофер обнимает меня за талию. Я вижу нескольких безукоризненно одетых молодых джентльменов, словно сошедших со страниц светской хроники. Кристофер представляет меня каждому из них, и они делают мне комплименты по поводу платья и прически.

— Вы случайно не принцесса? — спрашивает один из них.

— Нет, почему вы так решили?

— На вашем платье повторяется узор семьи Медичи.

— Вы наблюдательны, — говорю ему я. — А вам известно, что означает в Италии такой узор — как у шмеля?

Он мотает головой.

— Это говорит о принадлежности к королевскому роду.

— Вы выпускница Вассара? — спрашивает другой молодой человек.

— Нет, я не училась в университете. Я окончила школу секретарей имени Кэти Гиббс, а потом устроилась швеей в «Б. Олтман», — с гордостью говорю я.

— О, просто невероятно познакомиться со старомодной девушкой, которая любит шить, — дружелюбно говорит один из них.

— Прочь. До полуночи она моя, — смеется мой кавалер, уводя меня в бальный зал.

Кристофер прекрасно танцует. Я бы, наверное, всю жизнь могла так протанцевать, мечтаю я, пока он прижимает меня все ближе. Я выглядываю из-за его плеча и удивляюсь, заметив Джона Тальбота. Он танцует с Амандой Паркер, на сегодня главной красавицей светского общества. Музыка изменяется, Джон приподнимает свою даму за талию, а потом целует точно так же, как целовал меня около дома меньше недели назад. Я закрываю глаза, потому что смотреть на них мне очень больно. Когда я снова открываю глаза, она все еще висит на нем, словно воротник из лисы. В моей голове начинается кавардак он не твой, он просто приглашал тебя прокатиться; ты встретилась с его матерью, но он ни о чем тебя не просил и ничего не обещал; ты едва с ним знакома. Но потом я вспоминаю его поцелуй. Разве это не обещание? Не намерение?

— С тобой все в порядке? — спрашивает Кристофер.

— Да, — лгу я.

Потом я решаю все как следует разузнать. Мне совершенно не хочется, чтобы кто-то думал, что можно взять и выбросить меня. Джон Тальбот должен понять, что я не просто красивая девушка, но девушка со связями.

— Кристофер. Ты знаком с Амандой Паркер?

— Конечно.

— Не мог бы ты и меня ей представить?

Кристофер ведет меня через танцевальный зал к Аманде и Джону. Когда Джон замечает мое приближение, то выглядит изумленным. Может, все происходящее кажется ему просто сном, потому что я появилась так же неожиданно, как туман над Шотландией или как отряд городской бедноты, которая требует справедливости. Он бледнеет, поняв, что это — действительно я. Это Лючия идет к нему, чтобы поговорить.

— Аманда, хочу представить тебе мою спутницу на сегодняшний вечер, Лючию Сартори, — говорит Кристофер.

Аманда слегка наклоняет голову и улыбается мне, заправляя блестящий локон непослушных волос за ухо.

Ее небрежная поза, точь-в-точь как в светской хронике глянцевого журнала, призвана заменить ее аристократическую красоту чем-то более трогательным. Но в любом случае все хорошо понимают, кто она на самом деле. Аманда представляет Джона, а потом они с Кристофером обмениваются последними новостями. В это время я не спускаю глаз с Джона Тальбота. Он так и не поднимает на меня глаз.

— Джон?

— Да?

Наконец он смотрит мне в глаза. Потом оглядывает меня с ног до головы, не с презрением, но с восхищением.

— Замечательно опять увидеть тебя, — говорю я.

Кристофер берет меня за руку, просит нас извинить, и мы идем за напитками. Какое искушение повернуться и увидеть, как Джон Тальбот смотрит мне в след, но я удерживаюсь. Ничего хорошего из этого не выйдет. Он занят. Мне бы следовало предположить, что у него есть девушка. Я злюсь на него, но могу понять. Он стремится стать частью этого общества. Он понимает, что самое лучшее в нашем положении — войти в этот мир под руку с человеком, который уже является его частью. Только такой человек может проводить нас туда.

Добравшись до дома, я тут же звоню Рут и рассказываю о бале. Она расспрашивает меня обо всех подробностях и заключает, что я слишком близко принимаю к сердцу поцелуй Джона Тальбота и Аманды Паркер. Я с ней никак не могу согласиться и, положив трубку, снова и снова размышляю о том поцелуе. Всякий раз, как я представляю себе этот момент, мои мечты о Джоне Тальботе становятся все более несбыточными. «Все кончено», — говорю я вслух, словно сама себе читаю приговор. Потом ложусь в кровать и думаю, как хорошо было бы, если бы я не ездила на бал. А лучше всего, чтобы я вообще никогда не встречала Джона.

— Лючия! Проснись! — трясет меня мама.

— Что такое?

— Одевайся. Скорее!

Я смотрю на часы. Без четверти пять утра.

— Да что происходит?

— Ребенок!

Я слышу, как мама топает, спускаясь вниз по лестнице. В спешке я надеваю брюки и свитер, забывая о носках, и бегу в прихожую. Папа уже стоит там. Мама надевает пальто, всхлипывая. Я надеваю ботинки, которые бросила прошлым вечером рядом со скамьей, хватаю пальто и вслед за родителями выбегаю на улицу.

— Мама, да что стряслось? Папа?

— Она ушла. Малышка ушла.

— Ушла. Что это значит?

— Умерла, — рыдает мама. — Лючия, она умерла.

Не может быть. Мы ловим такси на Гудзон-стрит, и водитель мчит нас до больницы. Мама не перестает плакать. Папа обнимает ее, но ничто ее не может утешить. Уверена, врачи просто что-то напутали. Я держала ребенка своими собственными руками. С ним все было в порядке. Что могло случиться?

Мы не ждем лифт, а поднимаемся в родильное отделение по лестнице. Бежим по коридору к палате Розмари, но в ней никого нет. Медсестра отправляет нас к палате новорожденных, откуда приносили Марию Грейс. Сквозь стекло я вижу, как мой брат и его жена обнимают друг друга. Рядом с ними стоит доктор. Мы открываем дверь. Мама плачет навзрыд. Папа пытается успокоить ее, но разве могут слова утешить.

На Розмари просто лица нет, у нее такие пустые глаза, что я отвожу взгляд. Роберто плачет, он раздавлен горем и никак не может понять, как это произошло. Никто из нас не понимает. Я подхожу к доктору и беру его за руку.

— Что случилось с ребенком? — спрашиваю его я. Доктор, верно, уже рассказал все Розмари и Роберто.

Ему придется объяснять это снова, когда из Бруклина приедут Ланселатти, но он терпеливо поворачивается к нам:

— Медсестра вызвала меня сюда. Мария Грейс тяжело дышала. Я тщательно осмотрел ее и обнаружил, что сердце сокращается все реже. Я велел дать ей кислород, но это не помогло. Ее сердце не выдержало. Мы пытались реанимировать ее, но безрезультатно. Не могу объяснить, что произошло. Она была крошечной, но это не имеет к ее смерти никакого отношения. Скорее всего, у нее был врожденный порок сердца, мы с этим ничего не могли поделать.