Читать книгу - "Целуй и танцуй. В поисках любви в Буэнос-Айресе - Марина Палмер"

Конечно же, он не мой Прекрасный Принц, ибо, думаю, мой Прекрасный Принц не имеет ничего общего с мужчинами, которые сами напрашиваются ко мне домой или норовят ущипнуть за правую грудь. Но его слова таили в себе просто непередаваемую магию. Они имели надо мной такую власть, что я почти забыла о наличии у него партнерши и что он на ней женат.

— Подумай только: танцуя со мной, ты сделаешь огромный шаг вперед в том, что касается твоей карьеры в танго, — продолжил мой Уже Вовсе Не Такой Прекрасный Принц. В его словах действительно присутствовал здравый смысл.

— Я слышу, — ответила я, исполнив парада (то есть остановку ногой), искусно переступив через созданный им барьер и завершив фигуру. Я уже была готова сдаться, однако по-прежнему размышляла, в чем заключается его выгода.

— Еще будет возможность поговорить позднее. У нас много времени. Но сначала давай пойдем к тебе и займемся сексом! — Размышлять больше не над чем.

Впрочем, нужно отдать должное его честности. Мало кто в наши дни и в его возрасте наберется смелости, чтобы вот так просто открыть свои карты.

— Позднее, mi amor, — сказала я, погладив его по щеке. Именно таким способом портена дает понять «Ни за что, мой друг».

Сегодня я испытала двойное облегчение от принятого мной решения:

а) спасла Клаудио от неверности;

б) спасла свою правую грудь от Клаудио.

18 августа 1999 года

И как только мне в голову могла прийти такая глупость? Слово «нет» для Латинского Любовника является самым главным афродизиаком, именно так оно всегда действует. Не стоит забывать о случае с Армандо. Все снова вернется на круги своя, и Клаудио об этом позаботится.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты любовь всей моей жизни?

(Слишком часто.)

— Я умру за тебя.

(На здоровье.)

— Мы бы могли устраивать мастер-классы по всему миру. Разве ты не хочешь?

(Как пулю в лоб.)

В скобках — мои мысленные ответы на его вопросы. Клаудио говорил, а я слушала. Мне даже захотелось, чтобы он снова принялся щипать мою правую грудь. Это на самом деле приятно.

Любой человек в здравом уме спросил бы: «Ну не идиотство ли? Почему нельзя просто прихлопнуть надоедливую муху, раз и навсегда?» А я отвечу! Я пыталась, поверьте мне, пыталась. Но проклятая муха с неизменной настойчивостью возвращается. З-з-з-з. З-з-з-з. Некоторые называют поведение, когда человек не желает воспринимать «нет» как отказ, упорством. Я же считаю его надоедливостью.

Клаудио полностью отрицает тот факт, что он стал отцом во второй раз. Мой рефрен на каждую его атаку звучит следующим образом: «А твоя жена?» Но с тем же успехом можно было бы поберечь силы, потому что мозг его каждый раз выключает звук при этих моих словах.

И пусть Клаудио сколько угодно отрицает очевидное, но он не глуп. Не совсем, по крайней мере. И знает, как уклониться от прямого ответа. Пока он твердит: «Ты изменишь свое решение, вот увидишь. А я буду здесь, рядом, ждать, когда появится возможность выпить с тобой чашечку мате». Однако он решил, что можно еще попытать удачи и выиграть приз в другом игровом автомате.

Это означает, что его неумирающая любовь ко мне вполне может сочетаться со столь же сильными чувствами к другим девушкам.

Например, вчера я подслушала, как во время танца он заявил своей партнерше:

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты любовь всей моей жизни?

(…)

— Я умру за тебя!

(…)

— Мы бы могли вместе проводить мастер-классы по всему миру. Разве ты не хочешь?

(…)

Я не слышала ее ответов, однако в этом не было никакой необходимости — ведь я могла прочитать ее мысли. Одного я совсем не ожидала: своей реакции на эту маленькую сцену. Хотя я и испытала некоторое облегчение, оттого что муха хотя бы на один вечер улетела прочь, оно тем не менее было смешано с другим чувством. Удивления. И как же объяснить мое поведение?

27 августа 1999 года

Было четыре утра, и я хотела лишь одного: лечь спать. Однако это было невозможно: я ждала Клаудио. Он попросил меня пораньше уйти из «Тассо» и подождать его дома. Сказал, что сам будет через двадцать минут.

Невозможно было выбрать более неподходящее время — у меня как раз должны начаться месячные. Может, повезет? Вдруг он относится к тем мужчинам, которые испытывают отвращение к женщинам в критические дни? Тогда у нас с ним не будет никакого секса. Я раскаивалась, уже совершив ошибку, как это обычно бывает после покупки ненужной вещи. Мне уже не хотелось спать с ним, хотя, наверное, и никогда не хотелось. Однако уже слишком поздно. Нет, я вовсе не собиралась отступать. Раз пообещала, придется выполнить обещание. У меня из головы никак не шел тот урок, который преподал мне Марсело и который я так бы хотела забыть.

«Если «нет» означает «нет», то «да» всегда должно означать «да». Всегда. Из принципа», — убеждала я самое себя, изо всех сил пытаясь найти спасительную лазейку.

И вот как я оказалась в таком ужасном положении (винить мне, кроме себя, некого). Мы танцевали в «Тассо», и, как обычно, он ухаживал за мной и сыпал комплиментами. До сегодняшнего дня мне великолепно удавалось держать его на коротком поводке. Тактика моя заключалась в следующем: я флиртовала с ним настолько, чтобы дать ему почувствовать себя привлекательным (сама не понимаю, как мысль о его привлекательности вообще могла прийти мне в голову. Не смогу теперь посмотреть ни одного фильма с Беном Аффлеком, не поморщившись!), и одновременно старалась придумать любые доводы, чтобы только не начинать с ним близких отношений. «А твоя жена?» «А твоя жена?» «А твоя жена?» Но наступает момент, когда больше невозможно повторять: «А твоя жена?» Проигрыватель, прокручивающий заезженную пластинку, в какой-то момент ломается. Я тоже начала искать другие отговорки: «Ты мне слишком нравишься», «Я напугана», «Я не хочу терять тебя» и тому подобное.

Почему я не послала его к черту? Хороший вопрос. Просто он чересчур хорош, вот почему. И как большинство мужчин, Клаудио будет танцевать с девушкой лишь в том случае, если видит перспективу залезть к ней в трусики. Итак, я напускала туману так долго, насколько это было возможно. Кажется, я уже побила мировой рекорд. Или даже два, если говорить о заезженных старых пластинках. Но теперь, как и у жены Одиссея, Пенелопы, у меня кончились отговорки и оправдания. Можете считать мое состояние обычным приступом дурного настроения, свидетельством предменструального синдрома или обвинять меня в недостатке воображения, однако мне не удалось придумать достойного предлога, почему я отказываюсь лечь в постель со столь достойным кавалером. Поэтому я и произнесла это чертово «да».

Вернувшись домой, я поставила саундтрек «Танго навсегда» на полную громкость и забежала в душ, надеясь, что таким образом создам себе нужный настрой. Однако душ мне не помог. Наоборот, все еще больше запуталось, ибо именно в душе стало ясно, что предменструальное состояние закончилось. Бедный Клаудио! Он будет так разочарован (скрещиваю за спиной пальцы).