Читать книгу - "Просто скажи "да" - Мирра Блайт"

Физическое и нервное истощение наконец заставили Мей забыться в его объятиях. Сквозь тонкую ткань больничной рубашки он ощущал, как она похудела, как слаба, и нескоро еще Эндрю заставил себя опустить ее на подушку. Даже после того как натянул на нее одеяло, он долго стоял, глядя на Мей.

Желая глотнуть свежего воздуха, Эндрю вышел в коридор и спустился в вестибюль. Снег прекратился, и все вокруг было покрыто белым одеялом. Съежившись от холода и жалея, что не надел что-нибудь поверх свитера, Эндрю шагал по дорожке, окружавшей больничную стоянку. От его дыхания поднимался пар.

Странное ощущение, возникшее у него в палате, когда Мей возложила ответственность за случившееся на себя, было вызвано тем, что на свое место в головоломке встали еще две важные детали. Во-первых, дело было не только в сиротстве Мей. Маленькой девочке, у которой оказалось столько проблем со здоровьем, должно быть, казалось, что в ней есть какой-то изъян. Десять против одного, что ей без конца давали понять: она виновата, она неудобна, с ней столько хлопот, она делает что-то не то, если без конца переходит из одной приемной семьи в другую — словно перекати-поле, которое нигде не может пустить корней.

Но было и кое-что еще. Теперь с глаз Эндрю словно сняли пелену. Да, она знала, что беременна, когда порвала с ним. Но не сказала об этом сразу потому, что всю ответственность взвалила на себя и винила во всем только себя.

Дорожку внезапно пересекла тень, и Эндрю резко обернулся, готовый дать отпор. Джек усмехнулся.

— Тебе нужна компания, или это маршрут только для одного?

Почувствовав, что промерз до костей, Эндрю усмехнулся в ответ.

— Интересно, какого черта мы здесь делаем, бегая среди ночи в такой собачий холод?

— Не знаю. Может, ищем просветления?

— Иди домой, сумасшедший, — посоветовал он брату. — Только дураки разгуливают в три часа ночи.

Джек поднял брови.

— Вот как? А я-то думал, только дураки влюбляются.

Эндрю так поддал ему плечом, что Джек чуть не упал.

— Если будешь продолжать в том же духе, — притворно возмутился брат, — то скоро останешься совсем один!

Однако, вняв совету, поспешно зашагал к своей машине.

Когда Эндрю подходил к входу в больницу, его уже по-настоящему трясло. Он остановился, чтобы отряхнуть снег с кроссовок, и заметил сугробик на почтовом ящике. Вот находка! Мей как раз нужно нечто этакое, чтобы привести в порядок разбитые губы. Ей, конечно, прикладывали компрессы, но это мало помогало. Он слепил снежок и вошел в стеклянную дверь.

Медсестра, заполнявшая карты за стойкой, подняла на него удивленный взгляд и сказала:

— О, мистер Макги. А мы думали, вы ушли домой.

Эндрю мысленно выругался. Прекрасно, теперь Мей решит, что он бросил ее. Он поспешил в палату, и первое, что ему бросилось в глаза, — это полное безразличие Мей к окружающему. Эндрю никогда не видел ее такой отрешенной. Но вот в ее взгляде засветилось облегчение, и у него сильнее забилось сердце. Эндрю держал руку за спиной, снег уже начинал таять, и между пальцами сочилась вода.

— Я кое-что принес для твоей губы.

Он присел на край кровати и показал то, что было у него в ладони. Мей подняла на Эндрю изумленный взгляд.

— Снежок! — Как будто это был самый лучший подарок из всех, какие она получала от него. — Даже не верится — ты принес мне снежок!

Завернув снег в полотенце, Эндрю протянул его Мей. Закрыв глаза, она осторожно прижала компресс ко рту. Эндрю вдруг безумно захотелось, чтобы его губы оказались на месте снежка. Он стиснул зубы, испытывая отвращение к себе. Боже, думать о таком, когда она — один сплошной ушиб!

Чтобы чем-нибудь себя занять, Эндрю отодвинул тумбочку от кровати и поставил на ее место кресло. Затем уселся и вытянул вперед ноги. Не открывая глаз, Мей высвободила руку из-под одеяла и сунула свою ледяную ладонь под ладонь Эндрю. Он увидел, как запульсировала жилка на шее Мей, когда их пальцы переплелись.

В шесть часов утра принесли огромную корзину роз. Эндрю знал, чья это затея, как знал и то, что посыльный ни за что никуда не потащился бы в такую рань. Джек обо всем позаботился лично.

Эндрю, чувствовавший себя так, словно и сам побывал в автокатастрофе, по-прежнему сидел в кресле. Но несказанно обрадовался, когда, едва открыв глаза, Мей первым делом проверила, здесь ли он. Мей выглядела лучше — и в то же время хуже. Благодаря холодному компрессу опухоли на лице и губе спали, и на них появилась краска, заметная даже в свете ночника. Но ушибы начали темнеть, и, как и предполагал Эндрю, под глазом проявился большой синяк.

Проведя ночь в кресле, он так устал, что не мог шевельнуться, но все же заставил себя улыбнуться и помахать Мей, когда та посмотрела на него.

— Ух ты! — воскликнула медсестра, поставив корзину на столик в ногах кровати.

Да, зрелище и впрямь было впечатляющим. Сестра подала Мей конверт. Эндрю смотрел, как она достает карточку, и в голове его — правда, не без труда — зародился план. Ему нужно побриться, принять душ. И поспать хотя бы часа четыре.

Мей прочла карточку и рассмеялась. Громко, по-настоящему. Изумленный Эндрю вскочил и выхватил карточку из ее руки. На ней был нарисован жокей, горюющий над упавшей лошадью, и мчащийся прямо на него табун диких коней. Надпись внизу гласила:

«Когда вы думаете, что хуже быть не может, происходит еще худшее».

Эндрю усмехнулся и вернул ей карточку.

— Очень вдохновляет.

Продолжая улыбаться, Мей осторожно села. Поморщившись, дотянулась до букета и погладила белые, с зеленоватым оттенком лепестки.