Читать книгу - "Формула неверности - Лариса Кондрашова"

— Вы же говорили! Ты говорил, что с Машей ничего не случилось! — выкрикнула она, опять ощущая на голове железный обруч.

— С Машей — ничего. Сюда привезли твоего мужа.

— Ты имеешь в виду… Что с ним? — спросила Таня, словно Мишка должен знать все на свете. Но он ответил:

— Проникающее ножевое ранение.

Почему она медлила? Сидела и ждала чего-то, вместо того чтобы выскочить и бежать, забыв обо всем.

— А ты не знаешь, как это произошло?

Он отрицательно покачал головой, но вышел из машины вместе с ней и пошел к регистратуре приемного покоя. А потом — к отделению реанимации.

— Машина Маши! — громко удивилась Таня, увидев недалеко от входа знакомый автомобиль. — Значит, это Леонида она сопровождала в машине «скорой помощи»? Но как… откуда они могли встретиться в ее клинике. Он что, попытался зарезаться на ее глазах?

И машина… Она, выходит, сдала Каретникова хирургам, а сама опять поехала в клинику, чтобы тут же сюда вернуться? Теперь она размышляла уже про себя, потому что и Мишка пока что не мог ничего ей объяснить.

Года три назад Маша здесь работала. Не в реанимации, но вот в том, втором, корпусе. Потому ее машину и пропустили на территорию. Для посторонних неподалеку имелась платная стоянка.

Таня все это себе объясняла, чтобы подавить поднимающийся откуда-то из глубины души озноб, какое-то предчувствие… Потому она топталась у невидимой черты, медлила. Ей казалось, что сделай она еще шаг — и мир вокруг нее изменится. Начнется то же, что и с Алисой в Стране чудес, — иными словами, все пойдет наперекосяк. Ненормально… Только потому, что здесь стояла машина ее сестры?

Вначале их вообще не хотели пускать в корпус.

— Поздно. Никого из администрации нет, чтобы выписать вам пропуск. Приходите завтра.

Но Мишка что-то сказал этому мужику в несвежем белом халате — то ли фельдшеру, то ли санитару! — показал удостоверение, и тот нехотя буркнул:

— Проходите, только недолго. В реанимацию вас все равно не пустят.

В небольшом коридорчике перед отделением реанимации на стуле сидела Маша и плакала.

От неожиданности, увидев сестру, целую и невредимую, но так откровенно горюющую, Таня отпрянула назад, наступив на ногу идущему следом Мишке.

Он зашипел от боли, и Маша подняла голову.

В свете неоновой лампы ее лицо казалось мертвенно-бледным, а потеки туши под глазами делали облик Маши каким-то киношным, словно она исполняла роль в триллере, а не сидела в коридоре больницы и плакала… по Леониду?

— Маша!

Таня произнесла имя сестры без вопроса и восклицания. Маша, ну и что, что Маша, сорок лет Маша. Вернее, сорок один. Леонид при смерти, или она плачет, потому что… она же…

Почему Татьяна всегда относилась к сестре чуть ли не как к матери, как к человеку намного старше себя? Ведь она еще вполне молодая и красивая женщина…

— Маша, — сказала Таня, — ты почему плачешь? Леня… он умер?

— Не волнуйся, — сказала сестра, словно только что не плакала, как по близкому человеку или по своей загубленной жизни, — ничего твоему Лене не сделается. Завтра его в обычную палату переведут. Недельку полежит и опять будет как новый.

— А ты откуда узнала? Тебе позвонили? Тогда почему ты мне не перезвонила?

Таня понимала, что глупо сейчас устраивать сестре допрос, но продолжала спрашивать, тщетно стараясь понять, что же произошло с Машей. И почему Маша должна тут же все честно ей объяснить, если даже свои вопросы Таня задает не по честному, а скорее, чтобы проверить правдивость сестры? Ведь ей же сказали: больного она отвезла в больницу сама.

А что, если она привезла сюда кого-то другого, а потом случайно узнала… Но — это уже из разряда случайных совпадений.

— Я не могла позвонить, — устало вымолвила Маша, — потому что когда я вышла из клиники, то увидела твоего мужа, который полулежал на земле, как раз возле моей машины. И был уже без сознания… Я привезла его сюда… Весь салон в крови… Не до звонков было!

— А почему…

— Хватит, довольно!

Мишка вдруг резко оборвал ее расспросы. Таня не могла понять ни его раздражения, ни вообще того, что он вмешивался. Это только их семейное дело! Его позвали случайно. Александра запаниковала…

— Завтра, в спокойной обстановке, Маша тебе все расскажет.

Он осторожно взял Машу за локоть и поднял со стула:

— Поедем домой, или ты еще что-то хотела сделать?

— Я сделала все, что могла, — отозвалась Маша. — Ему сделали укол снотворного, и теперь Леня будет спать до утра. Удар прошел по касательной, у него в кармане, на счастье, оказался мобильный телефон…

— Меня к нему не пустят? — спросила Таня.

— Завтра пустят, — ответила Маша уже на ходу.

Они вышли из здания больницы, и Маша остановилась у входа, словно чего-то все не могла вспомнить.

— Садись в мою машину и дай Тане ключи, — проговорил он, подсаживая Машу.

Она безропотно открыла сумочку и отдала ему ключи. Почему-то именно ему, а не Тане? Можно подумать, что это Таня заказала киллера, чтобы тот зарезал ее мужа, и все об этом знают. Почему вообще буквально все ее сегодня игнорируют?!

— Доедешь? — только спросил Мишка, протягивая ей связку Машиных ключей.

— Естественно, — сердито выговорила Таня, идя к Машиной «десятке».

Доедет ли она! Это же надо задать такой дурацкий вопрос. Конечно, с Ленькой ей не приходилось ездить так же часто, как прежде с Михаилом. Он предпочитал всюду возить ее сам. Но иной раз в компаниях, желая расслабиться, он выпивал, и тогда его «форд» вела Татьяна.

Еще бы не доехать! Разве не при Мишке она приобретала все эти навыки?

Тогда он сидел рядом с ней на переднем сиденье, бесстрастный, как индейский вождь. И не вмешивался в ее действия, пока Таня, обмирая от страха, выписывала кренделя на каком-нибудь пустынном шоссе. А то и просто на проселочной дороге.

Он лишь изредка давал советы, да и то когда, отчаявшись, она его о том спрашивала.

— Я бы на твоем месте переключился хотя бы с первой на вторую передачу, — к примеру, говорил он.

Или:

— Если ты не перестанешь так усиленно жаться к обочине, выскочишь в кювет.

— Но я бы иначе не разъехалась с ним, — стонала она, шарахаясь от очередного грузовика.

— Не придумывай. У тебя в запасе было метра полтора, — не соглашался он.

Обычно для занятий вождением — вернее, для наработки практики — Таня вставала в половине шестого утра. Уговаривала Мишку еще поспать.

— Надо же мне когда-то научиться ездить самой!

— Еще успеешь, — не соглашался он и тоже ехал вместе с ней, хотя обоих потом ждал зачастую напряженный рабочий день. Но тогда они были так молоды, почти не уставали…