Читать книгу - "Остров Мертвецов - Кэролайн Пекхам"

Я передвинулась у него на коленях так, чтобы сидеть поперек него, а не верхом, положив голову на его широкую грудь и слушая ровный стук его сердца у своего уха, и он вздохнул, обхватив меня руками.

Мы двое действительно были парой ущербных существ. Но почему-то, когда мы были вместе, этот факт, казалось, не причинял такой боли.

Неумолимая, нескончаемая цепь дней и ночей пролетала мимо. Месяц, два, три. Каждый день был одним и тем же адом, и единственное, что удерживало меня от того, чтобы разорвать одеяло в клочья и соорудить из него петлю для своей шеи, — это она. Я дал обещание вернуться за ней. И я сдержу его. Только вот не знаю, как долго еще смогу продержаться.

Я стоял в своей камере, прижатый лицом к стене, а рука Красински прижималась к моей спине и удерживала меня там, пока я жевал внутреннюю сторону щеки до крови. Он трогал себя, и скоро он прикоснется ко мне, и единственное место, куда я мог убежать, были уголки моего разума, где далекие воспоминания все еще цеплялись за меня. Но они были похожи на мотыльков, порхающих вокруг пламени свечи, и всякий раз, когда я пытался разглядеть их яснее, они сгорали и исчезали у меня на глазах. Каждое из них было драгоценным, и удержать его было труднее, чем предыдущее. Дело было не в том, что я забывал Роуг, а в том, что с каждым разом, когда я пытался ухватиться за эти кусочки своего прошлого, они казались еще более разрозненными, чем раньше. Я больше не мог представить себя в них, потому что я больше не был тем мальчиком, на которого она полагалась. Я подвел ее. И теперь я был просто сучкой какого-то заключенного без будущего и без возможности связаться с ней.

Так что через некоторое время я стал искать силу другого рода, которая поддерживала бы меня. Месть. Когда Красински прижимал меня к стене и тяжело дышал мне в ухо, я думал о насилии. Я представлял, как пускаю пулю в голову Лютеру, человеку, который бросил меня на произвол судьбы, который позволял офицеру Уайту и его приспешникам-«Арлекинам» наказывать меня день за днем. И сквозь бурю ненависти, бушевавшую в моем сознании, я наконец нашел решение своей проблемы. Оно не было немедленным. Но оно дало мне надежду там, где раньше ее не было.

Причина, по которой Лютер контролировал меня, заключалась в том, что он был больше и злее меня. По той же причине меня контролировал и Красински. Поэтому у меня был единственный способ уничтожить их обоих. Я должен был стать самым большим, самым плохим ублюдком в комнате. И не только в этой комнате, а в каждой гребаной комнате.

Поэтому я ежедневно тренировал свое тело, работал без устали, и сделал это своим единственным делом в жизни. Потом, когда я стану достаточно силен, чтобы дать отпор, я позволю каждому демону в моей голове взбунтоваться против моих врагов. А после того как я изгоню их из этого мира, я выслежу единственную девушку, которая поддерживала меня, и буду молиться, чтобы я не был слишком сломлен, чтобы любить ее.

Утренний свет разлился по комнате, разбудив меня, и принеся с собой облегчение. Я презирал ночь. Темнота напоминала мне о них. Об офицере Уайте, Хьюзе, Риде и Бойде. Но был кое-кто и похуже. Намного хуже. Красински. Как только я начал делить с ним камеру, я молился, чтобы Уайт и остальные пришли. В полночь они стаскивали меня с кровати, и я смаковал каждый удар, пинок и насмешку. Я радовался боли, потому что, когда она прекращалась, это означало, что мне придется вернуться к нему. И не было для меня большего кошмара, чем этот.

Воспоминания отступили быстрее, чем обычно, когда до моего носа донесся аромат кокоса, и я обнаружил в своих объятиях прекрасное создание, которое хотел поймать всю свою жизнь. Наконец, каким-то образом, я заполучил ее. И теперь я боялся, что жизнь так же быстро украдет ее у меня, и этот момент станет еще одним воспоминанием, которое я едва смогу удержать, дразня меня своей краткостью.

Я крепче прижал Роуг к себе, ночь прошла, а дневной свет горел ярче, чем когда-либо с тех пор, как я был ребенком. Прошлой ночью она заснула у меня на коленях, и я отнес ее в комнату, разделся до боксеров и просто лежал с ней в своей постели, пока сон, наконец, не забрал и меня.

Когда я вспоминал, каким разбитым мальчиком я был в тюрьме, меня охватывал стыд. Может быть, в конце концов я и нашел дорогу к ней, но я определенно не был тем мужчиной, которым, как я надеялся, стану, когда окажусь здесь. Теперь мы были временным костром, горящим в ледяной пустоши, где уже начинал падать снег.

Я все еще не выполнил своего желания даровать смерть всем тем, кто этого заслуживал. Пока Лютер и его сын дышали, я был проклят ходить по этой земле, терзаемый болью своего прошлого и осознанием того, что не сумел пережить тюрьму так, чтобы сохранить хоть что-то от мальчика, о котором когда-то заботилась Роуг. Я был жестоким незнакомцем, вселившимся в это тело, поглотившим его, впитавшим желания того мальчика и исполнявшим их как можно лучше, зная, что время, проведенное вместе, уже истекает. В этот момент я хотел быть им больше всего на свете. Но я им не был и никогда не смогу стать снова.

В жизни было лишь несколько несомненных вещей, и самой трудной из них, которую мне пришлось принять, было то, что пути назад нет. Есть только настоящее. Ни будущего, ни прошлого, только этот момент. Поэтому я погружался в каждый из них и пытался растянуть каждую секунду на две, каждую минуту на пять. Я бы поторговался с самим Дьяволом, и предложил бы ему свою почерневшую душу на блюдечке с голубой каемочкой завтра, если бы только он дал мне больше времени прямо здесь, с ней.

Я провел ртом по ее шее, впиваясь зубами в ее плоть и борясь с желанием глубоко и до крови укусить ее. Как она могла так крепко спать в объятиях монстра? Я сомневался, что она вообще имеет представление о том, кто я такой сейчас. Мое лицо было для нее привычной ложью. Но это была всего лишь маска,