Читать книгу - "(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть - Вероника Касс"

— Вот. — Виталий протянул мне обычный лист А4, свернутый в четыре раза, слегка помятый, с завернутыми углами.

— Что это? — Я села на кровать по-турецки и начала разворачивать бумагу.

Евы в комнате не было, с самого утра она гуляла по саду с дедушкой и бабушкой, а я все это время провела за работой, пытаясь наконец-то завершить проект квартиры Самойлова. Поправочка: нашей квартиры.

Так он говорил. Мне в это верилось с трудом, потому-то я и делала дизайн до сих пор лишь для одного Виталия, для себя я бы все сделала по-другому, кроме той самой груши. Каждый раз закрывала глаза и представляла ее мерное покачивание в нашей спальне, у самой кровати. Это будоражило, но моя природная вредность брала свое, а потому ни на одном из последующих вариантов проекта той самой груши не было.

— Это результаты, Вик, я хочу, чтобы ты посмотрела и больше у тебя никаких вопросов не появлялось.

Я вздрогнула и подняла взгляд на Вета. Он стоял в метре от меня, сложив руки на груди и широко расставив ноги.

— Что здесь? — севшим голосом спросила я. — Скажи… скажи сам. — Я не ожидала, что результаты могут прийти так быстро и что они будут находиться на какой-то помятой бумаге.

— Вик, без вариантов, Ева моя.

— Без твоих вариантов или, — я подняла руку и помахала ей с зажатым листком в ладони, — по вот этой бумажке?

Вет шагнул к кровати и опустился на корточки, несмотря на это наши лица теперь были примерно на одном и том же уровне. Мужчина положил ладони на мои острые коленки, погладил большими пальцами внутренние стороны моих ног и, так и не поднимая взгляда, рассматривая мои колени, произнес:

— По этой самой бумаге, Вика. — Самойлов нарисовал какую-то загогулину. — Еще врач мне сказал, что как раз таки у родителей со второй и третьей группой крови дети с четвертой рождаются в два раза чаще, чем у родителей со второй и четвертой. Вот так вот, Вик, я не генетик и не вникал в это, но если бы ты загуглила, то поняла бы, что… — он замолчал, прикрыл глаза, шумно сглотнул и резко опустил голову к моей правой ноге, поцеловал колено, затем прошелся поцелуями по внутренней стороне бедра и остановился. Уткнулся носом, вдохнул запах моей кожи и, резко отстранившись, поднялся.

Все было так быстро, что я даже не успела понять, хотел ли мужчина чего-то или это такое проявление нежности? Или дикости?

Мне трудно было его понять, особенно если учесть, что ни в одних отношениях мужчины не смотрели на меня так, как он. Они не нюхали меня как сумасшедшие, не сжимали в объятиях так, словно стремились раздавить. Даже бывший муж не проявлял себя по отношению ко мне так.

Хотя когда-то я была уверена, что он меня любил или позволял любить. В груди кольнуло тоненькой иголочкой сожаления, ведь я действительно любила Антона так, как никого и никогда. И по сей день воспоминания о нем и нашем неудавшемся браке причиняли боль.

Самойлов ушел, забрав бумагу, которую я так и не развернула, а я осталась сидеть на дорогущей кровати в шикарной комнате баснословно дорого особняка, пытаясь понять, хорошо это или плохо, что Ева дочь Вета. Нет, для нее, для моего бельчонка, все и так было очевидно. Для нее это был самый настоящий подарок судьбы.

А для меня?

Вот она, последняя мифическая ниточка, связывающая меня с бывшим, разорвана. Ниточка, которой и вовсе не было. А я не испытала ничего — ни облегчения, ни воодушевления. Лишь какую-то тяготящую пустоту.

Я вышла замуж во второй раз и ничего не успела понять, а ведь когда-то зарекалась, что не бывать этому.