Читать книгу - "Запах полыни - Галина Гордиенко"

— Ох не знает, — зло выдохнул Колыванов.

— Конечно, в магазине должны быть эксперты… — виновато произнесла Галина Николаевна.

— Ладно, мам, не бери в голову! Не взяла бы ты, взял бы другой!

Успокоенная Галина Николаевна захлопотала, накрывая на стол, а Колыванов сидел, слепо глядя на полевые ромашки. Размышлял, каким образом они попали в магазин.

Ведь одно дело, если доски туда носит старуха, бессовестно оценившая работу талантливой девчонки в жалкие пятьдесят рублей и теперь наживающаяся. И другое — если подсуетился шустрый покупатель.

Ну, просек он, как из ничего сделать бизнес! Тут уж злиться можно только на глупую и непрактичную мать Никиты.

День выдался самым весенним, такого еще в этом году не выпадало. Ни тучки, ни даже самого крошечного облачка в небе. Яркая синь изливалась на мир вольно и щедро, солнце золотым диском висело над городом, мокрый асфальт курился легким дымком, стремительно сох.

Таня широко шагала по тротуару, за ней вприпрыжку бежала Лизавета. Бультерьер лениво мотался в кильватере, отвлекаясь на всякого голубя или воробья, его обычно сонные глазки возбужденно блестели, кончик носа жадно подрагивал: острые весенние запахи волновали и его.

На Таню изумленно оглядывались прохожие: она выглядела так, словно только что пыталась выкупать в слишком горячей воде десяток кошек.

Хорошо, она себя не видела! Наверняка бы присвистнула и сказала: боевые шрамы, конечно, украшают, но чтоб настолько…

Ее вид, в самом деле, впечатлял: через правую щеку змеились несколько некрасивых рваных царапин, на подбородке кровоточила большущая ссадина, под левым глазом — он практически заплыл — наливался багровым цветом синяк, правый — воинственно горел, распугивая излишне любопытных, светлые волосы напоминали воронье гнездо, так были всклокочены.

Нежно-розовая куртка тоже оказалась в плачевном состоянии: вся в грязных пятнах, оставленных чьими-то безжалостными руками, верхний карман надорван, «молния» сломана, воротник вырван, что называется, с корнем…

Больше всего потрясал прохожих явственный след кроссовки через всю спину — рубчатая подошва отпечаталась с поразительной четкостью!

Лизавета испытующе косилась на новую знакомую. Она до сих пор не могла понять, чего ради послушно бежит за ней ровно ничейная собачонка. Но и уйти была не в силах.

Странная тетка появилась в доме под самое утро. Саму Лизавету в квартире не обнаружила, зато застала мать с сожителем. Они мирно отсыпались после вчерашней пьянки прямо на полу, на засаленном широком матрасе без единой простынки или подушки. Рядом в живописном беспорядке валялись многочисленные бутылки, неопрятно щерились пустые вскрытые банки из-под самой дешевой кильки, повсюду были разбросаны черствые, каменной твердости огрызки хлеба.

Лизавета не знала, что подумала гостья. Но она пинками растолкала хозяев и потребовала предъявить ей ребенка. Причем сию секунду, иначе за последствия не отвечает.

У ранней гостьи — она оказалась на голову выше маминого приятеля — непроизвольно сжимались кулаки, а в глазах светилось что-то такое…

Дядя Петя, ближайший друг и верный собутыльник, мгновенно почуял опасность и тут же исчез. Да так незаметно, что потом Татьяна и сказать не могла — видела ли его.

Мать же спьяну совершенно забыла про лестничную площадку, где у батареи обычно ночевала дочь. Но высоченную наглую девицу узнала и темпераментно высказалась по поводу ее непрошеного вторжения.

Само собой, для начала напомнила, кому именно принадлежит девчонка. Красочно описала, что сделает с негодной Лизкой — если уже не сделала, голова что-то с утра тяжеловата, не вспомнить ничего толком! — как только эта маленькая дрянь здесь появится.

Кто начал драку, Лизавета не знала. Но серьезно подозревала гостью, мать трусовата, на более сильного бы не полезла. Вот на нее, Лизавету, запросто. А на чужого, который может ответить…

Сама Лизавета приплелась к концу разборки. Пришла на поднятый шум, завернувшись в одеяло и безудержно зевая. Кеша неохотно трусил следом, он тоже не выспался.

В родной квартире, к изумлению Лизаветы, находилась милиция. Потрепанная безобразной дракой Татьяна орала так, что крепкие широкоплечие парни в форме лишь переглядывались и стыдливо прятали глаза. Растерянные соседи жались к стенам. Татьяна требовала со всех присутствующих ответа, где ребенок, и не желала слышать никаких оправданий.

Лизавета оскорбленно насупилась: это она-то беспомощная, одинокая малышка?! Это она нуждается в присмотре, теплой постели и ежедневном трехразовом питании?! Это ее Кеша — единственная близкая душа, пусть он всего лишь собака и безрогий крокодил?!

Татьяна топала ногами и клялась — если ей тут же не предъявят ребенка — обратиться в мэрию, на телевидение, в газеты и даже в ФСБ. Обвиняла всех в бездушии, бездеятельности и в других смертных грехах.

Никто оправдываться не пытался.

Татьяна была удивительно красноречива: все чувствовали себя виноватыми.

Матери Лизавета не увидела, о чем ничуть не сожалела. Позже сосед пугливым шепотом сообщил: ее увезли в отделение. Причем в наручниках, потому что злющая, как змея, нетрезвая женщина набросилась и на милиционеров. Да еще попыталась схватить кухонный нож, пусть и достаточно тупой.

Татьяна заметила Лизавету случайно: вскрикнул один из милиционеров, едва не наступив бультерьеру на хвост. Кстати, полусонный Кеша даже не обратил на виновного внимания, в этой квартире случались сборища и побольше, он и не к такому привык.

В ту же секунду Татьяну будто выключили. Она перестала размахивать руками, разъясняя присутствующим пагубность равнодушия, и коршуном бросилась на оторопевшую девочку. Сорвала с нее одеяло и принялась тщательно осматривать и ощупывать, проверяя на целостность руки и ноги.

Лизавета процедуру перенесла стоически, даже Кеша не пикнул, лишь озабоченно пыхтел рядом.

К счастью, переломов и других тяжких повреждений Татьяна не обнаружила, на что присутствующие ответили облегченными вздохами.

Что случилось потом, Лизавета почему-то помнила смутно. Слишком много событий свалилось на ее голову в это утро, и в одно мгновение изменилась ее судьба. И Кешина соответственно.

Началось с того, что притихшую Лизавету отправили умываться. А Татьяна и представители власти пошли в соседскую квартиру оформлять какие-то бумаги, в этой не оказалось даже стола.

Понятно, Лизавета не такая дурочка, чтобы висеть над раковиной в такие ответственные минуты! Она шлепнула себя по бедру, призывая пса, и на цыпочках прокралась следом. Как чувствовала, что разговор пойдет о ней.

И не ошиблась.

Говорили действительно о ней.

В общем-то Лизавета не удивилась: ее собирались отправить в детскую комнату милиции. Сказали: временно пристроят в детский дом, раз она дошкольница. Пока суд да дело…