Читать книгу - "Курортный роман - Татьяна Герцик"

Однозначно – чтобы вернуть ощущение безграничного счастья, ему нужно заполучить ее себе и навсегда! Он вспомнил ее первоначальную скованность и засомневался в существовании любовников. Муж – это сложнее… Он представил Дашу в объятьях другого, и тут же по животу прополз язык настоящего огня. Он даже помассировал брюшину, чтобы утишить боль, и поморщился. Надо же, какое у него, оказывается, живое воображение!

Чтобы восстановить присутствие духа, начал планировать свою дальнейшую жизнь так же, как планировал работу. Первоочередная задача – убедить ее уйти от мужа. Не может быть, чтобы у них были такие же ночи. Если бы были, она никогда не пришла б к нему, это он знал точно. Далее – доказать ей, что ее дочь станет и его дочкой тоже. Женщины очень трепетно относятся к таким вещам. Он не собирался ее обманывать – он и в самом деле сможет стать хорошим отцом. И, последнее, но, возможно, самое главное – не ошибиться во времени. Не приехать к ней слишком рано, когда в ней еще говорит обида, и не слишком поздно, чтобы не остыли чувства, разбуженные им той страстной ночью.

Вернулись в город. Николай отправился домой, а Юрий сдал товар на склад, отчитался перед отцом, и под перечисление неотложных задач решил, что за два дня Даша вряд ли остыла настолько, чтобы спокойно его выслушать. Пообещав отцу, что завтра выйдет на работу, уехал домой. К его возмущению, на автоответчике снова оказалось сообщение от Любаши:

– Юрий! Я знаю, ты приехал! Обязательно позвони! Есть очень серьезный разговор!

Ее голос был таким торжественным, что он озабоченно нахмурился. Что это за разговор такой? Ему казалось, что они уже обо всем переговорили. Вдруг его обожгла ужасная догадка и ладони стали влажными от ужаса.

Неужели она беременна? Не может быть, он же всегда предохранялся, несмотря на то, что Любаша уверяла, что принимает таблетки. Один из его друзей женился именно потому, что таблетки не подействовали, а может, их и не было вовсе. Юрий не хотел жениться под давлением подобных обстоятельств. Если честно, до последнего времени он вообще не хотел жениться.

Прошел на кухню, налил себе чаю и сел у окна, медленно, глоток за глотком, поглощая напиток. Что ж, если вопрос встанет о том, чтобы признать ребенка, он сделает это. Всё же порядочность для него не пустой звук. Но пусть не рассчитывает, что он на ней женится. Он горько вздохнул и запустил руку в волосы, сминая тщательно причесанные волосы. Насколько внебрачный ребенок испортит его отношения с Дашей! Он ведь не иголка в стоге сена, его не спрячешь. Да и врать он ей не будет, уж лучше признаться во всем сразу. Представив себе ее разочарованное лицо, понял, что его шансы упали до нуля. Хотя что он паникует? Может быть, дело вовсе не в этом и Любовь хотела поговорить с ним вовсе о другом?

Волнуясь до дрожи в коленях, набрал знакомый номер телефона.

Она ответила тут же, будто сидела рядом и ждала его звонка.

– Да?

Он, сердясь и на нее и на себя, не здороваясь, буркнул:

– Юрий. Что ты хочешь мне сказать?

Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Пауза несколько затянулась, и Юрий уже хотел сам прервать ставшее напряженным молчание, когда она наконец заговорила:

– Это не телефонный разговор. Приходи ко мне и поговорим. Я сегодня весь день буду дома. – И положила трубку.

Он яростно рявкнул, как будто Любаша могла его услышать:

– Черт возьми! – и со злостью швырнул трубку на рычаг.

Пыхтя от праведного гнева, на предельной скорости погнал машину по знакомому адресу, с трудом сдерживаясь, чтобы не проскакивать на красный свет.

Она открыла дверь сразу, лишь только он подошел, даже не успел нажать на кнопку звонка. В его голове пропел тревожный звоночек: неужели караулила у входа? Не кинулась бы ему на шею, после ее объяснений в санатории от нее можно было ждать чего угодно. Он хмуро посмотрел на нее: всегда опасался экзальтированных дамочек. На ней было миленькое шелковое кимоно ослепительного изумрудно-золотистого цвета, укутывавшее фигуру до самых пяток. Тонкий шелк обволакивал ее слишком плотно и было понятно, что под ним ничего нет.

Любаша пыталась пробудить в нем желание, но добилась обратного эффекта: ему сразу захотелось сбежать, чтобы не нарываться на неприятности. Спросил, не отходя от порога, готовясь недостойно смыться при малейшей опасности:

– Так что случилось?

Люба пошла в комнату, изящно вышагивая по ковру босыми ступнями, тихо бросив через плечо:

– Ты прекрасно знаешь, что под порогом не говорят.

Пришлось сбросить куртку на стоявшую в прихожей банкетку и пойти следом. Сев на мягкий кожаный диван, с некоторым стеснением подумал, сколько же раз он занимался с ней любовью на этом самом месте.

Видимо, Любаша подумала о том же, потому что он поймал ее пристальный взгляд, устремленный на его губы. Он поморщился, но промолчал, боясь спровоцировать ее на необдуманные поступки. Его огорчили темные тени у нее под глазами и тоненькая сеточка голубоватых вен, выступившая на виске. Ему показалось, что она похудела и осунулась, и он насупился, не желая признавать своей в том вины. Он же вел себя честно, сказав ей обо всем, и не его вина, что Люба принимала их связь за что-то слишком серьезное, за что-то такое, к которому он не хотел иметь никакого отношения.

Она подошла к бару и замерла, не зная, что предложить. Юрий был слишком напряжен и недоволен и она боялась неверным словом усугубить его досаду.

– Выпьешь?

Автоматически протянула руку к початой бутылке настоящего шотландского виски, от которого Юрий никогда не отказывался, но он раздраженно рявкнул:

– Нет! Ты прекрасно знаешь, что я за рулем!

Она вздрогнула. В этом раздраженном возгласе ей послышались похоронные колокола по своей напрасной любви. Но она закусила губы и настойчиво сказала себе: пока он здесь, еще не всё потеряно. Ей достаточно приложить профессиональный опыт, и у нее всё получится. Надо просто мобилизоваться и рассматривать этот эпизод как проверку квалификации.

Он закинул нога на ногу и снова подозрительно спросил:

– Так что ты хотела мне сказать?

Люба села рядом, очень близко, намекая на их интимные отношения, и медленно провела пальчиком по его рукаву, забираясь всё выше. Он, напрягшись, хотел отдернуть руку, но стерпел, подумав, что будет похож на пугливую барышню. Не встретив сопротивления, она взбодрилась, взяла его ладонь и положила на свою трепещущую под тонким шелком грудь. Раньше от одной только мысли о том, что под тканью нет никаких преград, у него закипела бы кровь, и он, не колеблясь, опрокинул ее на диван. Теперь же он вытянул свою руку из-под ее пальчиков, скромно, как монахиня, уложил ее на свои колени и возмущенно проговорил, целомудренно отшатнувшись в дальний угол дивана:

– Ты что, соблазнить меня решила?

Она тихо, обольстительно рассмеялась нежным серебристым смехом и согласилась: