Читать книгу - "Неподдельная любовь - Барбара Картленд"

— Сэр Уильям сказал, что теперь вас уже можно навещать, — сказал он. — Вот я к вам и пришел.

Лилу так потрясло его неожиданное появление, вызвавшее в ней чувство огромной радости, что она лишилась дара речи. Ее голубые глаза блестели — теперь уже не только от слез, но и от счастья видеть его.

Маркиз показался ей еще более великолепным, чем прежде.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом маркиз присел на край кровати.

— Мне очень жаль, что с вами случилось такое, — сказал он.

— Вы все еще сердитесь… на меня? — прошептала Лила.

Для нее этот вопрос имел такую весомость, что она даже не обратила внимания на его сочувствие. Ей жизненно необходимо было знать ответ.

Он взял ее за руку, и его прикосновение снова вызвало в ней трепет.

— Вы должны меня простить, — повинился он. — Мне очень стыдно за то, что я кричал на вас, и за свои слова.

— Я… все время жалею, — все так же тихо промолвила Лила, — что… стала слушать… мистера Нийстеда, но… тогда я не встретилась бы… с вами.

Маркиз инстинктивно сжал ее пальцы.

— Может быть, вы рады, что все-таки его послушали?

— Очень… очень рада!

Лила посмотрела ему в глаза и поняла — больше слова им не нужны. Между ними произошло нечто особенное, и всю комнату словно озарил свет.

— Вы не чувствуете боли? — Маркиз с видимым усилием прервал молчание.

При этом он смотрел на ссадину у нее на виске и окружавший ее темный синяк: сэр Уильям не рекомендовал перевязки, уверяя, что так заживление пойдет быстрее.

— Это… не очень… уродливо? — спросила Лила.

— Вы прекрасны, — ответил маркиз. — Вы так прекрасны, Лила! И мне невыносимо знать, что вам больно, что вы были ранены. Я не хочу, чтобы с вами случались неприятности или беды! Я не хочу, чтобы вам было страшно!

Наверное, он имеет в виду, что ей предстоит скрываться и скоро она должна будет покинуть его дом.

Она на секунду сжала его пальцы в ответ и отвела взгляд.

— Я… понимаю, — выдавила она из себя, — наше с няней присутствие… вам мешает. Как только мне разрешат вставать… мы… сразу же уедем.

— И куда вы уедете?

Маркиз увидел в ее глазах все тот же, прежний, страх.

Ей не было нужды говорить, что раньше или позже придется вернуться к отчиму.

Губы ее дрожали, но она старалась приободриться, чтобы голос звучал оптимистичнее.

— Я… что-нибудь найду. Я… не хочу быть… вам обузой!

— Неужели вы думаете, что я отпущу вас, не позаботившись о вашей безопасности? — покачал головой маркиз. — Для меня весьма существенно, чтобы никто никогда не мог причинить вам боль или внушить тревогу!

В его голосе звучали такие ноты, что у Лилы запело сердце и отогрелась душа.

— Думаю… у меня все будет… хорошо.

— Я хочу задать вам один вопрос, — произнес маркиз совершенно иным тоном, — а вы, Лила, должны дать слово, что скажете мне правду.

Ей показалось, будто он снова усомнился в ее чистосердечности, и она поспешно сказала:

— Я обещаю… говорить вам… только правду! Я больше никогда… никогда не буду вам лгать!

Опасаясь, что он может ей не поверить, она с горячностью прибавила:

— Клянусь вам, я никогда… не лгу! Я говорила, что картина принадлежит кисти Вермера только потому… что хотела спасти тетю Эдит. Простите меня… пожалуйста, ну, пожалуйста, простите меня!

Казалось, она вкладывает в свою мольбу всю душу.

А потом маркиз приблизился к ней настолько, что она ощутила его дыхание на своем лбу.

— Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос, — повторил он глубоким голосом. — Скажите мне честно, Лила, как вы ко мне относитесь.

— Вы… вы необыкновенный! Невозможно представить себе большей доброты и… понимания…

— Забудьте это, — прервал ее маркиз. — Меня интересует только, как вы ко мне относитесь.

— Что я могу сказать? — растерялась Лила. — Только…

Она замолчала.

— Я прошу вас закончить эту фразу, — очень тихо произнес маркиз.

— Нет… Я… не могу сказать такое!

— Почему?

— Потому что вам это… неинтересно… и… вы просто надо мной посмеетесь!

— Я никогда не стану над вами смеяться!

Я ни разу не иронизировал над вашими словами! — возразил он. — Скажите правду, как обещали.

Она заглянула ему в глаза, которые были так удивительно близко, и, словно подчиняясь чьей-то воле, едва слышно прошептала:

— Я… я вас люблю!

— Как и я — вас! — эхом отозвался маркиз.

А в следующую секунду их губы соприкоснулись, и Лиле, как и в прошлый раз, показалось, будто по всему телу разлился звездный свет.

Поначалу поцелуй маркиза был очень нежный и бережный, словно она была бесконечно дорогим и хрупким созданием, а он боялся испугать или оттолкнуть ее…

Ее губы показались ему сладкими и невинными и в то же время пьяняще женственными.

А потом он ощутил охвативший ее экстаз — и его поцелуй стал более настойчивым и властным.

Он осторожно уложил ее на подушки и целовал до тех пор, пока оба не начали задыхаться от страсти.

Он поднял голову.

— Люблю!.. Люблю!.. — снова и снова повторяла Лила.

Не услышав ответного признания, она тревожно спросила:

— Вы… вы действительно сказали, что… любите меня? Вы… не сердитесь?

— Я тебя обожаю! А рассердился потому, что не мог поверить, будто ты способна совершить нечто дурное, что могло бы причинить мне боль.

— Ты… меня простишь?

— Мне нечего тебе прощать, — ответил он. — Разумеется, при условии, что ты загладишь свою вину. А сделать это ты можешь только одним способом.

— Как?

— Выйти за меня замуж, и как можно скорее! — счастливо засмеялся он. — Дело в том, дорогая, что я не могу без тебя жить!

Ее лицо словно преобразилось. Сияющими от счастья глазами она смотрела в глаза любимого.

— Ты… ты действительно хочешь… чтобы я стала… твоей женой?

— Мне казалось, я возненавидел всех женщин. Я решил, что не буду жениться еще очень долго, — признался маркиз. — Но теперь я не хочу ждать ни дня! Мы поженимся, как только я получу специальное разрешение.

Лила вдруг осознала, что, как только она выйдет замуж, ей можно будет больше не бояться отчима — тот потеряет над ней всякую власть. Однако ей все еще было немного страшно.