Читать книгу - "Пока не поздно - Кей Мортинсен"

Воображаемый сценарий счастливой семейной жизни развеялся по ветру. Николас теперь и разговаривать с ним не захочет, и умрет с ненавистью в сердце… Энтони поморщился, точно тупой нож медленно повернули в его сердце. Он любил старого друга сильнее, чем мог выразить словами.

Энтони приготовился к суровой отповеди, с ужасом предчувствуя, какими последствиями обернется гнев старика для Мей и для их грядущего брака. Он конченый человек… Кто, как не он, сделал все возможное и невозможное для того, чтобы Мей так и не воссоединилась с отцом!

А Николасу суждено умереть в одиночестве, на руках у чужих людей, не зная заботы родных и близких…

— Не могу больше, — хрипло выдохнул Энтони, глядя в пол. Слишком стыдно ему было встретить осуждающий взгляд бледно-голубых глаз.

— Тебе больно, — проговорил Николас на удивление мягко.

Энтони убито кивнул.

— Как ты узнал про Бекки? — с трудом проговорил он, словно со стороны слыша собственный, с трудом узнаваемый голос.

— Просто внимательно понаблюдал за вами. Я историк и привык сопоставлять факты. Ты смотришь на Бекки, и лицо твое светится заботой и нежностью. Ты от малышки без ума. Как только в голове у меня слегка прояснилось после всех этих лекарств, я понял, почему все так. Энтони! — воскликнул Николас. — Да поговори же со мной начистоту! Защищайся, черт тебя дери! Расскажи мне все! Зачем ты меня обманывал?

Энтони призвал на помощь все свое самообладание и приготовился к последнему, самому мучительному, испытанию. Ему предстояло держать ответ по всей строгости.

— Я сам ничего не знал, пока не повидался с Корал в больнице. Мне не хотелось тебя волновать, пока ты болен, — сбивчиво начал он. — Я просто не мог. Даже сейчас… Сам не знаю, как…

— Начни-ка с самого начала и рассказывай по порядку, пока не дойдешь до конца, — мягко посоветовал Николас. В стариковских глазах читалась доброта, и в сердце Энтони снова медленно провернули тупой нож стыда. — Доверься мне, — тихо продолжал больной. — Я очень к тебе привязан, Энтони, и видеть не могу, как ты мучаешься. Если ты руководствовался добрыми побуждениями, я тебя ни словом не упрекну. Ты подарил мне столько лет счастья, заменив сына! Неужто я отвернусь от тебя теперь? Я в тебя верю и знаю, что тоже дорог тебе. Логика подсказывает, что должно быть у всей этой истории какое-то рациональное объяснение.

Взгляды мужчин встретились. В глазах старика Энтони прочел искреннее сострадание и немного приободрился. Он заговорил — торопливо и сбивчиво, спеша выложить все как на духу. Рассказывал долго. И даже теперь не нарушил слова, данного бывшей возлюбленной. Энтони так и не сказал напрямую, что Бекки его дочь. Впрочем, все и так было ясно.

— Идиот! Твердолобый, непроходимый идиот! — обругал его Николас.

— Мне очень жаль… Я все на свете отдал бы, лишь бы не ранить твоих чувств…

— И потому ты темнил, ходил вокруг да около, надрывая себе сердце и заставляя себя лгать моего спокойствия ради! Я тебя не виню. Я даже Корал не осуждаю. Я видел ее насквозь. Я любил ее, хотя и знал, что отвечать любовью на любовь она разучилась давным-давно: всему виною ее прошлое… Все мы не безупречны, Энтони, — вздохнул старик. — Воображаю, каково тебе пришлось… Сущий ад, да и только!

— Как больно мне было тебя обманывать! — подтвердил Энтони. — Мы ведь всегда были откровенны друг с другом!

— Мне очень хотелось верить, что Бекки моя дочь, — со вздохом признался Николас. — Но у меня есть ты, и я люблю тебя всем сердцем. Давай считать, что Бекки в некотором роде моя внучка… А почему бы, собственно, и нет?

— Ник, ты и впрямь так думаешь? Ты не чувствуешь, будто…

— Я чувствую себя просто отлично. И искренне горжусь тобой. Горжусь всем тем, что ты ради меня сделал. Я перед тобою в неоплатном долгу… А Бекки я не теряю, верно? Главное, чтобы ты был счастлив, Энтони. Вот о чем я мечтаю.

До глубины души растроганный, Энтони обнял Николаса за плечи одной рукой, другой прижимая к себе дочь. Оба на миг утратили дар речи, не в силах справиться с обуревающими их чувствами. Но вот старик откашлялся и нервно сглотнул.

— Ты смотри, приведи ко мне Мей, — проговорил он отрывисто.

Проглотив застрявший в горле комок, Энтони неуклюже поднялся на ноги. Ощущение было такое, словно с плеч его свалилась небывалая тяжесть. Взгляд его прояснился, сердце забилось быстрее.

— Приведу, — хрипло пообещал он.

И не в силах скрыть смущения, принялся расправлять оборочки на детском чепчике. Энтони хотелось запеть от радости, а Николас выглядел куда более спокойным и счастливым, нежели за все последние недели.

— Ты соберись с духом, — подмигнул Энтони старику. — Твоя дочь просто ослепительна!

Крепко вцепившись в руку Энтони, примолкнувшая, побледневшая Мей поднялась по больничной лестнице и подошла к отцовской палате. Энтони, кативший перед собою детскую колясочку, на мгновение сочувственно сжал тонкие пальцы своей спутницы.

— Хочу ему понравиться, — прошептала Мей.

— И еще как понравишься, родная! Он оценит неординарность цветовой гаммы, — усмехнулся Энтони, окидывая взглядом ее мандариново-оранжевое шерстяное платье и густо-малиновый жакет. — И выглядишь ты восхитительно… Вот мы и пришли. Хочешь его увидеть — загляни вон в то боковое окошечко в стене. Это даст тебе возможность подготовиться.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Мей молча кивнула. Сквозь смотровое окошко она разглядела изможденного высокого старика, который восседал в кресле, кутаясь в роскошный клетчатый плед. Ее отец…

На глазах молодой женщины выступили слезы. И Энтони крепко обнял любимую за плечи, давая понять, что в трудную минуту ей есть на кого опереться.

— Я уже люблю его, — срывающимся голосом выговорила Мей. — Особенно за то, как он обошелся с тобой, догадавшись, что ты отец Бекки. Я восхищаюсь им так, что и словами не выразишь. И ужасно хочу сделать его счастливым.

— Хочешь — значит сделаешь, — заверил Энтони. — Смотри, ему не терпится тебя увидеть!

Николас и впрямь поглядывал то на часы, то на дверь. Вот он отбросил со лба пышную седую прядь, пригладил волосы рукой, поправил воротник рубашки, одернул ее, выжидательно выпрямился.

У Мей сердце сжалось от сочувствия и любви. Выходит, отец тоже нервничает. Выходит, ему тоже очень хочется ей понравиться. До глубины души растроганная, она деликатно постучала и робко повернула дверную ручку, оглядываясь на своего спутника. Энтони ободряюще улыбнулся и подтолкнул ее вперед.

— Мей! — воскликнул Николас, раскрывая объятия.

Не помня себя от радости, она подбежала к отцу и расцеловала впалые щеки. Исхудавшие руки сомкнулись вокруг нее. Николас вновь назвал ее по имени. У Мей перехватило дыхание, и она прижалась лицом к отцовскому плечу, не в силах выговорить ни слова.

— Дай-ка мне рассмотреть тебя хорошенько, родная моя, — прошептал больной.