Читать книгу - "Все будет хорошо - Наталья Костина"

— Нет, я так не могу… — Нина, расстроенная, опустила в мойку недомытую тарелку.

— Давайте так: считайте, вы к нам в гости приехали. — Валентина Яковлевна хитрила. Неприятную квартирантку она, конечно, немедленно бы выпроводила, но Нина с Димкой

действительно сразу пришлись здесь ко двору. — А потом мы к вам приедем. Договорились?

— Правда, вы к нам в гости приедете? — Димка, уже перепачканный инжиром, который он так рвался попробовать, возник рядом.

— Конечно, приедем!

— У меня железная дорога есть и рыбки в аквариуме, — похвастался Димка. — Только мама не разрешила их с собой брать…

Ладно, она еще вернется к этому вопросу. Здесь было так хорошо — только страшно неудобно, что с них не хотят брать денег. «Потом по почте пришлю им перевод», — решила она. Да, действительно, так и нужно сделать. Она успокоилась.

— А на море как идти, Валентина Яковлевна?

— Сейчас я вам объясню. — Хозяйка надела очки и придвинула лист бумаги. — Вот наш дом. Сюда повернете и будет лестница, по ней и спуститесь… Нет, — вдруг решила она. — Все не так! У меня есть подруга, Рая. Она работает во «Фрунзенском». Там и пляж хороший, и парк. Я сейчас записку напишу. Она там сестра-хозяйка. Она вам сделает пропуск, и будете ходить туда.

— Вот! — Нина поставила на крыльцо два пакета, доверху набитые всякой снедью.

— Это что? — Валентина Яковлевна удивленно вскинула брови.

— Еда! — весело ответила Нина. — Это еда. Мы все будем ее есть.

— Понятно, — так же весело ответила ей мать Кирилла. — А теперь пойдемте со мной.

Они вошли на кухню, где на столе Нина тоже увидела пакеты.

— И это еда. У вас что-нибудь скоропортящееся есть?

— Да, — упавшим голосом сообщила Нина. — Колбаса. И рыба…

— Мороженое! — сообщил Димка свое мнение.

— Ну, мороженое мы как-нибудь спасем. — Кирилл вошел в кухню с взлохмаченными мокрыми волосами и полотенцем на плечах. — Придется срочно покупать второй холодильник! — Серые глаза его смеялись.

— Кирюша. — Валентина Яковлевна хмурилась, хотя ей тоже хотелось смеяться. — Вы с Ниночкой как-нибудь договоритесь, кто будет ходить в магазин. А то уже не знаю, куда что класть…

— В магазин буду ходить я. Потому что я сильнее, шире, выше и больше могу унести. И даже не унести, а увезти.

— Я тоже могу увезти. — Нина сердилась. — Не нужно иронизировать, Кирилл, но ни один человек не выдержит, если с ним, если с ним… — Она не могла подобрать нужного выражения, и он ей подсказал:

— Если с ним обращаться по-человечески? Нина поперхнулась, отвела взгляд и, почувствовав, что слезы вот-вот брызнут, быстро пошла по лестнице наверх.

— Дим, пойдем-ка со мной картошку жарить. — позвала Валентина Яковлевна. — А ты иди, чучело. — Она кивнула сыну на лестницу. — Извинись перед ней…

— Не заперто. — Нина сидела на краю кровати и с отсутствующим видом смотрела на далекое сиреневое вечернее море.

— Можно? — Кирилл тихо вошел в комнату. — Простите меня…

— За что? За то, что навязалась на вашу голову?

— Я вас обидел. Вы так остро на все реагируете… У вас что-то случилось?

— Да нет, все в порядке.

Они вышли на балкон. Нина вздохнула:

— Как красиво… Как хорошо жить и все время видеть эту красоту.

— Ну, знаете, — усмехнулся Кирилл, — многие живут и не видят ничего. Вы спросите любого крымчанина, когда он в последний раз видел море? Разве что только те, кто в море ходит, — добавил он. — А все остальные просто его не замечают.

— А вы? — спросила Нина.

— Я — другое дело. — Он задумался, и его широкий лоб пошел складками. — Знаете, не могу отсюда уехать, и все. Давно уже свое дело в Симферополе, хотел туда перебраться, чтобы не мотаться каждый день туда-сюда — и не могу. Да и мама тоже… Лишить ее всего этого? — Он оперся большими руками о перила.

Море заволакивалось легкой дымкой. Небо было гиацинтового цвета. В саду робко тыркнула ранняя цикада.

— А кем вы работаете? — спросила Нина.

— Я — неинтересный человек. — Он снова сморщил лоб, вынул из кармана сигареты и закурил. — Сейчас я вам кресло притащу, — спохватился он, — а то вы стоите…

Он прошел по балкону, завернул за угол и вернулся с плетеным креслом.

— Возле моей двери два кресла, — объяснил он, — и столик. Давайте я вам с сыном их перенесу? Будете вечером морем любоваться. Или есть мороженое. Или играть в подкидного дурака.

— Димка не умеет играть в карты. А вообще, давайте, — согласилась Нина.

Они зашли за угол, и там действительно обнаружились еще кресло и столик.

— Вы берите столик, — скомандовал он, — а я кресло. Оно тяжелее.

— А вы как же будете? — поинтересовалась Нина. — Без кресел?

— Да завтра еще куплю! — легкомысленно сказал он.

— Ну нет, — Нина остановилась. — Несем все обратно!

— Я пошутил, пошутил. Простите. Я ими не пользуюсь.

— Извините, Кирилл. — Она все никак не могла успокоиться. — Мне не нравится, что вы тратите на нас деньги. Мы и так поселились здесь… даром. Знаете, человеку очень трудно в такой ситуации. Я не привыкла быть…

— Облагодетельствованной? — подсказал он и зло усмехнулся. — Что вы как маленькая, ей-богу! Вам не приходило в голову, что это, может быть, мне было нужно ваше общество?

— Именно мое?

— Может быть, именно ваше. Впрочем, вчера я был согласен на любое общество, но я рад, что оказались именно вы. А то бы напился в одиночестве, как свинья. Мама бы расстроилась. Ставьте сюда. Садитесь, посидим, покурим. Вы курите?

— Нет.

— А я покурю.

Нина сидела, ненавязчиво, исподтишка разглядывая его лицо, освещаемое в быстро сгущающихся сумерках огоньком сигареты. Лицо как лицо — решила она. Какое-то слишком простое, такое сразу и не запомнишь. Только подбородок, пожалуй, тяжеловат. Она хотела его спросить, что случилось вчера, но вдруг передумала. Зачем лезть в душу к незнакомому человеку?

— Так кем вы работаете? — еще раз спросила Нина, чтобы не молчать.

— Я специалист по промышленным холодильникам. Проект, установка, монтаж, обслуживание… Работы хватает. Человек-холодильник. — Он хмыкнул.

— Вы себя не любите? — Она повернулась к нему.

— Пожалуй, люблю. — Он задумался. — Да! Пожалуй, люблю. А вы? — Он с интересом повернулся к ней. — Вы себя любите?

— Честно говоря, я не знаю, — растерялась она. — Димку люблю больше жизни, а себя… Тоже, наверное, люблю.

— А мужа?