Читать книгу - "Брат моего парня - Виктория Вашингтон"

Он целовал так, как будто забирал себе мой воздух, моё сопротивление, всё, что держало меня на поверхности. Его ладони легли на мою поясницу, прижимая меня к себе под водой, и от этого прикосновения внутри всё сорвалось в свободное падение.

Я почувствовала силу его тела, тепло его кожи, объём его дыхания. Он целовал так, будто уже давно решил, что я принадлежу ему. И моё тело отвечало ему честнее, чем я могла бы признаться себе.

Его пальцы скользнули вдоль моей спины выше, к лопаткам, и я тихо вдохнула, потому что этот жест был слишком личным, слишком правильным и слишком опасным. Он углубил поцелуй, медленно, уверенно, подчёркивая каждую секунду, в которой я забывала, как дышать.

Он целовал меня так, будто ему наконец позволили то, чего он ждал давно. Я отвечала так, будто меня удерживали слишком долго.

Когда он отстранился, это было не облегчение. Это была словно потеря.

Его дыхание было горячим, неровным. Он смотрел на меня так, будто видел все мои тайные ответы.

— Ну вот, — произнёс он тихо. — Теперь не сможешь сделать вид, что ничего не было.

Я закрыла глаза — не чтобы спрятаться, а чтобы хоть чуть-чуть вернуть контроль.

— Не говори… — прошептала я.

— Я буду говорить, — его пальцы скользнули по воде, касаясь моего бедра под поверхностью. — Пока ты сама не признаешь, что выбираешь не его.

Воздух вокруг стал слишком плотным. В груди — пульсация, сильная, живая, необратимая.

Он склоняется ко мне медленнее, чем раньше, ближе — так, что горячий вдох коснулся моей шеи.

— Это не просто поцелуй, Рэн, — сказал он. — Это то, что ты больше не сможешь спрятать. Ни от себя. Ни от него.

Я открыла глаза. Его взгляд был темнее, чем вода вокруг.

И впервые я поняла: Коул не позволит мне жить между.

Он заставит выбрать.

Даже если бы моей целью было остаться с Каем — он бы этого не допустил.

29

Его пальцы всё ещё удерживали мою талию, будто он не хотел отпускать. Я дышала рвано, горло было сухим, губы горели от поцелуя — настоящего, настоящего до того, что внутри становилось почти больно. Коул смотрел на меня так, будто в этот момент мир остался только из двух людей, слишком близко стоящих друг к другу в тёплой воде, и ни один не сделал бы шаг назад.

И именно в эту секунду воздух прорезал звук.

Резкий. Жужжащий. Безжалостно реальный.

Телефон.

Я вздрогнула так резко, будто кто-то схватил меня за волосы и выдернул вверх. Коул услышал его тоже — угол его челюсти чуть дрогнул, взгляд стал темнее, жёстче. Его пальцы всё ещё удерживали мою талию под водой.

Я не двигалась. Он — тоже.

Телефон звонил снова. Звонок отражался от стеклянных стен, заполняя пространство.

И я поняла: если я не уйду сейчас — я не уйду уже никогда.

Коул говорил тише, чем звук телефона, но эти слова прошли по коже холоднее, чем воздух снаружи бассейна:

— Не бери.

Я почувствовала, как внутри что-то хрустнуло. Тонкое. Невидимое. Но неизбежное.

— Это может быть Кай, — прошептала я, не узнавая собственный голос.

— Я знаю, — сказал он ещё тише. — И всё равно говорю: не бери.

Его ладонь на моей талии чуть сжалась — всего на долю секунды.

Телефон неумолимо звонил. Снова. Громче. Навязчивее. Как будто мир за пределами воды понял, что происходит здесь, и хотел сорвать, разрушить, остановить.

— Мне нужно… — начала я, но голос дрогнул, будто я пыталась проговорить слово, которое не помещается в горле.

Коул смотрел так, будто сам был на грани — между тем, чтобы удержать меня силой, и тем, чтобы позволить уйти, пока мы ещё не пересекли точку невозврата.

Я закрыла глаза — на миг. Настолько короткий, что по идее никто бы не заметил. Но он заметил.

Конечно заметил.

— Мне нужно… — выдохнула я снова, — пойти.

Он медленно убрал руку с моей талии — как будто каждый сантиметр отдавал теплом, которое не исчезало даже в воде.

Я развернулась, почувствовав, что колени стали слишком мягкими. Каждый шаг к бортику бассейна давался тяжело — как будто вода удерживала меня, не желая отпускать.

Телефон звонил всё ещё. Секунда за секундой. Я вышла из воды, чувствуя, как холодный воздух ударил по разогретой коже, будто пощечина.

Я подняла трубку — пальцы дрожали так, что я еле удержала телефон. Звонил Кай.

— Алло… — сказала я едва слышно.

Но в груди звучало другое: если бы не звонок — я бы не ушла. Если бы не голос в телефоне — я бы вернулась обратно в воду. К нему.

И знала бы уже наверняка, что пути назад не осталось.

* * *

Кай пришел вечером — позже, чем обещал. Дверь в комнату открылась мягко, но я всё равно вздрогнула. Он не сразу вошёл, будто колебался, стоял снаружи, собираясь с мыслями. Я сидела на подоконнике, завернувшись в плед, и слышала, как скрипит паркет под его ногами.

— Можно? — спросил он глухо.

Я не ответила, но не отвернулась. И этого оказалось достаточно — он вошёл.

Кай выглядел старше. Сутки прошли, а он будто прожил год. Под глазами — синеватые тени. Волосы взъерошены, губы сухие. Он закрыл за собой дверь и опёрся на неё спиной, как будто боялся, что ноги подкосятся.

— Рэн…

Я продолжала молчать.

— Я должен был рассказать тебе всё с самого начала, — начал он. — Но я испугался. Я не знал, как ты отреагируешь. И не хотел потерять тебя.

Я медленно поднялась и подошла ближе, но остановилась на расстоянии.

— Про что ты, Кай?

Он провёл рукой по лицу, потом по затылку — нервное, напряжённое движение.

— Про Томсенов. Про нашу "помолвку". Про всё это… недоразумение, как ты его назвала бы.

Я нахмурилась.

— Я слушаю.

Он сделал шаг вперёд, потом ещё один. Всё так же медленно.

— Наша семья и Томсены… Ты не знаешь, как всё натянуто между ними. История долгая, грязная, но суть в том, что когда-то они были союзниками. Потом произошёл разлом — юридический, финансовый, личный. Много боли, много обид. И всё это до сих пор гноится под видом вежливых улыбок и красивых приёмов.

Я кивнула, не перебивая. Он продолжал:

— Они решили, что лучший способ всё это замять — брак. Между мной и Лиз. Сын и дочь — символ новой эпохи. Сказка для инвесторов и журналистов. И ад для меня.

Он замолчал, будто прислушиваясь к реакции.