Читать книгу - "Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон"

Мы не должны были оказаться подстреленными, и жжение в задней части бедра стало непрерывным напоминанием о том, что я потерпела грандиозное фиаско. Я почти скрылась с их глаз, но потом случилась Сидни.

Она поджидала меня и поставила подножку как раз в тот момент, когда я бежала мимо, спасаясь от стрел Франчески, летящих мне в спину. Я рухнула лицом в холодную землю, а когда поднялась на ноги, стрела уже пробила мне заднюю поверхность бедра.

Точнее, саму кожу она не пробила, но, судя по всему, завтра я проснусь с очень неприятным синяком. Впрочем, уверена, что среди остальных, когда я получу свое наказание, он будет не так заметен.

– Что я, черт побери, тебе сделала? – рычу я, раскидывая руки в стороны. Ее улыбка становится шире, а блеск в глазах свидетельствует о том, насколько она не в себе. – Мы все в одинаковой ситуации. Почему ты так себя ведешь?

– Я слышала, как Франческа говорила о тебе после твоего приезда. Она сказала, что ты многообещающая и можешь стать ее лучшей девушкой, если она сможет научить тебя правильно себя вести. Но вчера ты вылезла, и тебя изнасиловали. Я видела ее лицо. Она готова была заступиться за тебя. А ведь она никогда не делала подобного ни ради меня, ни ради кого-то еще. Но потом… – она поднимает палец вверх, – потом ты ударила Рокко и сломала ему нос. Он хотел наказать тебя, и знаешь, что она сделала? Она понесла наказание за тебя. Такого она точно никогда не делала ни для кого из нас.

Мои брови сдвигаются, я весьма озадачена причиной, по которой Франческа могла сделать что-то подобное.

– Она дает тебе привилегии, которых мы не получаем, потому что считает тебя особенной. Знаешь, Алмаз, я тебя особенной вовсе не считаю.

Имеет ли вообще значение, что именно ты думаешь, сучка?

Не уверена, что Франческа продолжит делать мне поблажки теперь, после того как я провалила сегодняшнюю проверку, но решимость все равно въедается в меня.

Если она видит во мне потенциал – если она готова меня защищать, – значит, шанс, что я смогу заставить ее увидеть во мне человека, есть.

Нас считают здесь скотом. Товаром, который нужно довести до совершенства, а затем продать тому, кто больше заплатит. Однако чем чаще она будет видеть во мне что-то, кроме этикетки с ценой, тем больше будет смягчаться. Это ослабит ее бдительность. Она может сболтнуть что-нибудь важное или предоставить такие привилегии, которые помогут мне сбежать.

Мысли вихрем проносятся в голове, перебирая всевозможные варианты, которые могут произойти. Я знаю, что уже не избавлюсь от ужасов, которые неизменно сопровождают торговлю людьми, но, возможно, смогу спастись, сбежав отсюда.

Сидни понимает это, и, возможно, ее это не устраивает. Перекос в шансах налицо, и другие девушки тоже могут начать чувствовать подобное.

– Мы все покинем этот дом, – напоминаю я ей. – Скоро нас продадут тем, кто больше заплатит, и тогда то, как ко мне относится Франческа, уже не будет иметь значения.

– Будет, – возражает она. – Я хочу остаться, но она не позволит мне, поскольку здесь появилась ты. Ты слышала, что она сказала.

У меня отпадает челюсть. Сидни не хочет видеть, как сияет Алмаз, потому что от нее будут ждать такого же сияния. А раз мы сияем, значит, готовы для продажи. Франческа заботится прежде всего об одном – о своей репутации. А Сидни больше всего на свете хочет, чтобы ее не продавали, и именно поэтому она ведет себя скверно и создает всем проблемы. По ее мнению, наказания стоят того, лишь бы Франческа не увидела в ней товар, который можно выставить на аукцион.

– Почему ты так хочешь остаться здесь?

– Потому что это мой дом. У меня нет ничего за пределами этого дома, и я предпочла бы остаться здесь, чем быть проданной какому-нибудь толстому старику с червивым членом. А ты все испортила!

Я моргаю. Интересное видение, пусть и не совсем верное.

– Тебя же здесь тоже насилуют, Сидни, – замечаю я.

Она пожимает плечами.

– Все не так плохо. Я привыкла, и меня это устраивает.

Снова моргаю. Как можно привыкнуть к тому, что тебя постоянно насилуют и бьют? Она упомянула, что больше ей некуда идти. Видимо, жизнь вне этого дома для Сидни была совсем безрадостна. Или ее не было вовсе. Скорее всего, она была полна ночей на улицах и случайных мужчин.

И видимо, находиться в доме с монстрами, которых ты уже знаешь, куда безопаснее, чем с незнакомцем, который платит деньги и считает, что теперь ты полностью принадлежишь ему.

У мужчин есть забавная привычка считать, что они имеют какие-то права на женщин, особенно когда те их не уважают. Как будто их уважение – это определяющий фактор для того, чтобы определить, какого обращения женщина заслуживает.

По крайней мере, у мужчин в этом доме есть правила и ограничения на то, что им позволено с нами делать. В основном это касается нанесения сильных травм и увечий. У мужчин на улицах или у тех, кто купит нас на аукционе, никаких правил нет.

– Значит, так, да? – произношу я. – Ты продолжишь терроризировать меня только потому, что хочешь обмануть систему, в то время как никто из нас ничего не выиграет. Может быть, это именно ты считаешь себя особенной, хотя на самом деле это не так?

Она хихикает высоким голосом, который перемалывает мои нервы в пыль. А потом разворачивается и уходит, не сказав ни слова и бросив через плечо какой-то невразумительный взгляд.

Та, из-за кого мы ссоримся, предпочла бы, чтобы нас обеих продали самому щедрому покупателю, а Сидни не просто пакостит мне – она буквально занимается членовредительством.

Издевательством. Изнасилованием. Тем, что не должен переживать ни один человек – особенно из-за ревности или мелочности.

– Ты подставила меня, Сидни, – кричу я, заставляя ее остановиться. – И я это запомнила.

Не поворачиваясь ко мне, она смотрит в сторону, и ее рука легко скользит вверх-вниз по дверному косяку, как будто она размышляет о моих словах, как ее пальцы – о дереве.

Наконец оглядывается на меня через плечо, и на ее тонких губах появляется ухмылка.

– Тебя ждет много забавного, Алмаз.

Она подмигивает, а затем выскальзывает в коридор и исчезает в комнате в самом его конце.

Я смотрю ей вслед и прекрасно понимаю, что она чувствует жар моего взгляда, прожигающий ее спину.

Вероятно, эта дрянь получает удовольствие от происходящего, и мстительная